– Это какой-то кошмар, – твердила я. – Что мне делать?

– Неужели он тебе не нравится? – Робин внимательно смотрел на меня, и по его лицу я видела, что мое дело безнадежно.

– Вы смеетесь? Не настолько, чтобы согласиться на этот ужас!

– Прости меня, что в это втянул, не надо было тебя с собой брать, – неожиданно сказал он.

– Но как вы могли знать, – отмахнулась я.

– Я знал, что ты невосприимчива к их обаянию.

– О чем вы?

– У мужчин этого мира есть особое воздействие на женщин, они с легкостью покоряют их. Мужчины из правящих семей обладают еще и ментальным воздействием. Когда еще был жив Дэвид, он часто хвастался, что ты, кроме него, других мужчин не видишь. Желая подшутить над ним, я приехал к вам в гости с одним принцем из этого мира. Ты помнишь?

Я смутно помнила этот эпизод. Да, он приезжал не один, но гость не произвел на меня особого впечатления.

– Всю дорогу я просил его оказать на тебя лишь легкое воздействие, а когда вы встретились, ты не обратила на него ни малейшего внимания, даже когда он старался в полную силу, задетый своим фиаско. Вот тогда я узнал, что ты невосприимчива к их воздействию. Тот принц все хотел встретиться с тобой еще раз, пораженный этим, но я объяснил, что ты замужем и уважаемая женщина. Собираясь в эту поездку, я взял тебя с собой, зная, как ты их поразишь, привлекая этим внимание к нам, землянам. Вот только я и в страшном сне не мог представить, что все так обернется.

Мы замолчали, а я переваривала шокирующую информацию.

– А как же Эрин? – спохватилась я. – Вы можете ее забрать с собой? Я не хочу, чтобы она жила такой жизнью.

– Нет, – вздохнул Робин. – После того как он тебя отметит, Эрин официально станет принцессой Дома Ночи.

«Ее уже называют принцессой», – с горечью подумала я.

– А если я умру до того, как меня отметят? Вы сможете ее забрать? – отчаянно спросила я.

– Кристина, даже не думай! – закричал он.

– Почему нет? Какая жизнь меня ждет? Вечная любовница и третья в постели, роди ребенка и отдай другой. Рабыня! – вскричала я, а из глаз полились злые слезы.

– Ты навсегда лишишь Ворана возможности иметь ребенка и быть по-настоящему с женщиной.

– Почему я должна думать о нем, а не о себе и своем ребенке?! Заберите Эйрин! – попросила его я и прервала связь.

* * *

Меня раздавили и уничтожили. Каждое воспоминание об этих четырех днях было отравлено. Я-то таяла, когда он прикасался ко мне, а меня клеймили, как рабыню, заявляя свои права. Ненавижу! И этот прием, на который меня собирались вести в неведении. Не удивлена, что он не хотел ничего слышать о моем отъезде – зачем слушать фантазии наивной дурочки.

А что ждет моего ребенка? Стать шелани и рожать детей для другой или супругой, воспитывающей чужих и не способной разделить полную близость с мужем. Эйрин привязана к Ворану, возможно, у нее нет такой сопротивляемости к их воздействию, как у меня, и она с радостью будет заглядывать в глаза кому-то, как та спутница Ворана в отеле. «Зачем я привезла с собой ребенка?!» – не могла простить себе я.

А Робин? Использовал меня вслепую, как пешку. Он же мог хотя бы предупредить меня о том, как опасен секс с Вораном. Робин не наивный человек и вполне понимал, чем может все закончиться между нами. Я лишь качала головой, чувствуя, что меня предали. В глазах Робина я видела, насколько безнадежно мое положение.

В первую очередь я обвиняла себя. Как я не заметила всего происходящего вокруг?! Почему настолько ему доверилась?! Меня подчиняли себе, а я даже этого не видела. Я вышла из комнаты на террасу. Здесь мы приземлились в первый вечер после купания. Мне стало тошно от этих воспоминаний. Я подошла к перилам – они были мне до пояса и широкие. Сев на них, я посмотрела вниз на берег и море, плещущееся далеко внизу, – вот он выход из ситуации, что я создала. Предполагалось, что я смирюсь и приму свое положение, но они меня еще не знали.

Мне очень хотелось увидеть свою дочь еще раз хоть на миг, но я не хотела, чтобы она запомнила меня плачущей. Ведь я бы не смогла сдержаться, обнимая ее на прощание. Зато Робин ее заберет и позаботится в память о Дэвиде. На Земле она будет свободна и сама будет вправе решать, как ей жить. Жаль, что я это право потеряла. Хотя почему потеряла? Его у меня подло украли и даже не посчитали нужным сообщить об этом. Я села, обняв колени, и от отчаяния у меня даже больше слез не было, лишь глухая тоска.

– Кристина, привезли платье, – услышала я Ворана. – Слезь оттуда! – резко приказал он, появившись в дверях.

– Стой там! – закричала я, и он, к моему облегчению, замер.

«Почему я тянула? – ругала себя я. – Хотя теперь у меня есть шанс сказать ему все, что думаю!»

– Когда ты собирался сообщить мне? – спросила я, но он молчал. – На приеме? После? Или завтра, объясняя, почему я не могу уехать?

– Все не так страшно, – попытался успокоить меня он.

– Для кого? – закричала я, и мой голос сорвался.

– Кристина, спустись, и мы обо всем поговорим, – напряженно сказал он и хотел двинуться ко мне.

– Стой! Или у тебя не будет даже этих минут. – Я развернулась, готовая в любой момент прыгнуть.

Он замер на месте, с ужасом глядя на меня. Впервые этот самоуверенный мужчина оказался хоть перед чем-то бессилен.

– Не делай этого! Ты не представляешь, как долго я тебя искал.

– Зато какой был увлекательный кастинг! Жаль, что джекпот выпал той, кто не способен оценить оказанной чести, – съязвила я.

– Не говори так! Ты особенная!

– Для чего? Рожать детей и отдавать их другой? Или быть третьей в твоей постели с супругой? – отчаянно кричала я, и ветер разносил мой крик. – Скажи, а Айрин приглашена сегодня? Когда ты хотел нас познакомить?

По тому, как дернулся мускул на его лице, я поняла, что попала в цель.

– Она прекрасная девушка. Я хотел, чтобы вы познакомились, и она бы тебе обязательно понравилась, – оправдывался он.

– Да я уже счастлива за вас! Долгих лет жизни, но без меня!

– Ты все не так понимаешь, – качал он головой.

– Чего я не понимаю? То, что она будущая жена, а я вечная любовница, рожающая наследников вашей высочайшей династии, достойная сидеть лишь у твоих ног? – я задохнулась от ненависти к нему. – За все это время ты не посчитал нужным сказать мне, что происходит, и вел на этот прием, как овцу на бойню!

– Быть шелани – честь! – вскричал он.

– Да плевать я на эту честь хотела! Нет никакой чести быть рабыней.

– Разве ты была эти дни рабыней? – он напряженно смотрел на меня.

– Да! Я была рабыней, которую клеймили каждую ночь, изменяя запах, чтобы все знали, кто ее хозяин.