друга, бывает опасно обобщать свой успешный опыт многих месяцев жизни или опыт каких-то известных личностей на других людей (подробнее об этом еще будет в разделе 4.7). У Андрея Ломачинского есть довольно чернушная история, очень хорошо иллюстрирующая последствия неаккуратного переноса своего опыта на других людей. Называется «Метанол на опохмел» [25]. Но предупреждаю: книга в общем и этот рассказ в частности — не для впечатлительных!

Например, рассмотрим некоторое гипотетическое исследование некой гипотетической методики для повышения личной эффективности. Предположим, что кто-то провел исследования и утверждает, что эта методика дает прирост производительности в среднем на 16%. Тут стоит заметить, что «на данный момент не существует универсально принятого метода измерения производительности работников умственного труда или даже общего понимания его категорий» (это дословная цитата из исследования Нембарда и Рамиреса, где описаны два с лишним десятка различных подходов к измерению умственного труда с анализом ограниченной области применимости каждого из них [34]). Тем не менее на минуту предположим, что авторы этого исследования смогли операционализировать и сделать измеримым это понятие хотя бы в каком-то приближении, пригодном для их собственных целей. Главное не в этом, а в том, что, скорее всего, это среднее было получено путем усреднения по группе испытуемых и, соответственно, ничего не говорит о том, как менялась производительность отдельно взятых людей с течением времени. Еще один момент, который упускается в научно-популярных публикациях, — указание среднего без указания дисперсии (или среднего отклонения, более удачной меры разброса). Мой любимый пример (наверняка редактор вырежет): «У среднего человека одно яйцо и одна сиська». Яркий пример, когда дисперсия результата сравнима со средним значением.

В нашем примере среднее повышение производительности на 16% может быть достигнуто при условии, что в группе из 25 человек один повысил свою производительность в четыре раза, а у остальных не поменялось ровным счетом ничего. Или у пятерых испытуемых производительность повысилась на 240%, а у остальных снизилась на 40%. А может, у четверых эффективность повысилась на 625%, а все остальные вообще умерли, и теперь их производительность равна нулю. Это все так же будет означать повышение «в среднем на 16%».

Результаты исследований (и то не все и не всегда) могут дать намек, куда копать и что попробовать в первую очередь. Но относиться к их итогам как к предсказанию своих результатов не стоит. Чтобы понять, какой результат вы получите в своих условиях, надо взять и попробовать.

Нассим Талеб в «Рискуя собственной шкурой» [26] в главе, посвященной «интеллектуальным идиотам», более жестко высказывается о пользе научной работы: «Психологические исследования воспроизводятся с вероятностью менее 40% (если Талеб имел в виду исследование Джона Боханнона, то 39% [29]), клинические испытания повторяют результаты менее чем в одном случае из трех, экономические модели проигрывают астрологии в точности предсказаний и вообще надежнее следовать знаниям, доставшимся нам от наших бабушек».

В пику научным работам у Нассима Талеба есть еще одна статья [30], где он показывает, что пресловутый уровень статистической значимости (вероятность того, что найденная в эксперименте связь оказалась случайностью) из-за фундаментальных математических причин завышен, как правило, на один-два порядка[23]. И если во многих работах по экспериментальной психологии уровень статистической значимости 5% считается вполне приемлемым, с учетом поправки Талеба истинная значимость может превышать 50%, что вполне объясняет низкий уровень воспроизводимости экспериментов. К слову, из-за низкой воспроизводимости экспериментов, особенно в психологии, можно поставить под вопрос вообще всю парадигму экспериментальной науки, основанной на уровнях статистической значимости. Для тех, кому интересно, есть очень доходчивая (относительно, разумеется) статья из разряда «со звездочкой» о превосходстве Байесовской парадигмы над общепринятыми p-уровнями [31]. Если вы не готовы знакомиться с этой статьей (а при первом прочтении этой книги и не стоит), то я просто сообщу: в научном сообществе пока нет уверенности, что существующий подход к исследованиям защищен от одурачивания случайностью и ложных выводов. Точнее, не так… Ученые уверены, что текущие методы исследования дырявые и могут (при определенных условиях) знатно дурачить нас. Мы часто и очень сильно переоцениваем результаты, которые способна дать современная наука. Как минимум психология, социология и иже с ними.

Таким образом, если ваша первоочередная задача — повышение своей продуктивности и изменение своей жизни к лучшему, то хуже, чем поиск ответов в научных статьях, может быть только поиск ответов в статьях, опубликованных в интернете, со словами «ученые доказали» или «наука считает, что…». С другой стороны, может возникнуть вопрос: почему тогда я привожу такое количество ссылок на научные работы? У меня другая задача: я хочу помочь многим, а не одному человеку. К тому же отсылка к научным работам используется не для того, чтобы доказать справедливость той или иной практики, а для того, чтобы показать, почему идея попробовать ту или иную практику или вакцину не лишена смысла, несмотря на то что гарантий успеха нет.

4.3. О заземлении и структуре научного познания

Мне в свое время очень понравилась метафора Талеба про «контакт с землей». В начале книги «Рискуя собственной шкурой» [26] он приводит миф об Антее и Геракле. Антей — полубог в греческой мифологии, черпавший силы от своей матери Геи — богини земли. Благодаря таким родственным связям на земле он был неуязвим. Геракл же, сражаясь с ним, оторвал его от земли, лишив тем самым источника силы, и задушил. Этот миф Талеб использует в качестве иллюстрации того, почему нам так важно сохранять контакт с землей. Метафора проходит через всю книгу. Контакт с землей, в оригинале — contact with the ground, можно трактовать как «связь с самой сутью [задачи или проблемы]». Это очень важно — не утрачивать связь с «землей», с основами.

Что это означает для нас?

Каждый раз, когда мы знакомимся с тем, что «доказали ученые» из научно-популярной литературы, мы рискуем утратить контакт с землей. Я ни в коем случае не хочу умалять значимость научно-популярной литературы, на мой взгляд, писать подобного рода произведения еще более сложно, чем научные труды, а результат может оказаться куда более значимым для человечества, чем исходный научный труд. Но есть риск оторваться от земли… В каком-то случае это не страшно, а где-то может привести к неоправданно раздутой истерике.

Рис. 30. О заземлении

На картинке ниже схематично представлены несколько степеней отрыва от земли. Существует уровень объективно наблюдаемых явлений и процессов. Нередко он нам недоступен, и мы можем заметить и осознать лишь какую-то его часть (уровень фильтров восприятия). Дальше на то, что мы заметили и осознали, наслаиваются дополнительные смыслы. Какие-то — обоснованно, какие-то — лишь благодаря устоявшимся стереотипам и заблуждениям. Уже на этом