— Что?

— Я без очков. Гордон предпочитает меня в контактных линзах.

— Гордон?

— Я думала, что это его яхта.

Она играла своими золотистыми волосами, накручивая прядь на кончик пальца и снова раскручивая ее.

— Ах да, Пауэре. Я и забыл про него. Я случайно повстречал его у причала.

— У вас с ним очень похожие яхты. Извините, что побеспокоила вас. Кристофер приблизился:

— Раньше или позже — мы все равно бы встретились.

Она спустилась на одну ступеньку, но все еще стояла так близко, что он почувствовал ее дыхание — легкое и теплое, касавшееся его шеи. Ее сладкий аромат окружил его. Он ощутил еще больший жар, чем прежде.

— Может быть, это промысел Божий, — вкрадчиво заметил он.

Ее очарованный взгляд обежал его огромные мускулистые руки и грудь, задержавшись там, где его впалый загорелый живот соприкасался с абсолютной белизной ворсистого полотенца. Ее смущенный взгляд заставил каждую клеточку его тела осознать свою наготу самца-мужчины, скрытую под полотенцем.

— Я.., я так не думаю, — прошептала она. — Я допустила ошибку. Не виню вас за неверное впечатление обо мне.

— А вы уверены в том, что оно неверно? — мягко спросил он.

— Я — не такая женщина.

— Что вы имеете в виду?

— То, о чем вы думаете.

— Вы умеете читать мои мысли? — Его глаза поблескивали.

Казалось, она в полном смятении.

— Пожалуй, я пойду.

Он засмеялся хриплым горловым смехом:

— Вы же только что пришли.

— Но я не знаю вас.

Его чувственный рот скривился:

— Тогда я представлюсь вам получше.

— Нет!

Он снова засмеялся.

— Пожалуйста…

Его взгляд задержался на ее загоревшей шее. Кристофер смотрел на неистовое биение ее пульса. Он заметил бисеринки пота на шее Даллас. Больше всего на свете ему хотелось сейчас дотронуться до нее. Атласна ли ее кожа? И нежны ли губы?

Он думал, что она читает каждую его мысль. Зрачки ее глаз так расширились, что их обводило только тонкое голубое кольцо.

— Я не собираюсь причинить вам вред, — услышал он собственный голос.

И его руки медленно коснулись изгиба ее плеча. Двинулись вверх — к шее, и далее — к уху. Он нежно гладил ее.

Ее кожа оказалась мягкой и теплой — живым атласом. Она не отодвигалась от него — наоборот, глубоко вздохнула, дрожа.

Он почувствовал, что ее жар передался и ему. Его собственное дыхание становилось отрывистым. Его губы собрались последовать за изучающими ее пальцами, и он склонил к ней свою темную голову. Она задрожала.

В мире все притихло.

— Нет, — неистово прошептала она.

Она трепетала, как испуганное животное, желая, чтобы он поцеловал ее, и одновременно ужасаясь: в этом выражалась таинственная двойственность ее натуры. Она была горячей, нетерпеливой — и в то же время холодной как лед. Он понял, что, поцеловав ее, потеряет навсегда. И эта мысль остановила его.

Дрожа, она все еще стояла на том же месте, вперившись в него взглядом. Силы оставили ее.

Кристофер отступил назад, чтобы она могла вздохнуть спокойнее, — и напрасно. В один миг она взлетела по ступенькам. Забыв, что на нем одно полотенце, Кристофер погнался за ней. И остановился лишь тогда, когда увидел стоящего на причале Гордона.

Лицо Гордона потемнело, когда он перевел взгляд со своей подруги на сияющего, обернутого полотенцем Кристофера.

— Какого черта ты делала с ним внизу? Даллас чувствовала себя слишком разбитой, чтобы ответить Гордону.

— Не спрашивайте, — двусмысленно сказал Кристофер.

Гордон разозлился еще больше:

— Убирайся отсюда.

— Я просто пытаюсь помочь, — весело проговорил Кристофер.

— О, дорогой, — запричитала Даллас, выбираясь из бота.

— Вот уж чего я не хочу, так это вмешиваться в ссору любовников, — заметил Кристофер более чем озабоченно.

— Мы не любовники! — взвизгнула Даллас. Кристофер испытал острую радость при этом заявлении, но его лицо по-прежнему оставалось серьезным.

— Извините. Снова.., неверное впечатление. Когда он спускался по ступеням к своей каюте, он не выглядел расстроенным.

— Вы начали первым! — воскликнула Даллас ему вслед.

Он задержался на ступенях:

— Спасибо за креветки.

— Ты отдала ему мои креветки? — загремел голос Гордона. — Подавай их назад, враг! Кристофер взглянул на Даллас:

— Враг? Если бы он попросил меня более любезно…

— Я сказал “враг”, значит, я именно это и имел в виду!

Когда Гордон взвыл от гнева, Кристофер захлопнул люк. Окна у Кристофера были открыты, и он слышал приглушенные голоса.

— Я думала, что это ты, Гордон.

— Черт…

— Правда… Слишком неловко объяснять. Кристофер услышал, как Гордон взорвался:

— Верни их назад!

— Что вернуть?

— Мои креветки!

— Ты хочешь, чтобы я снова спустилась в его каюту? — Она была явно ошарашена. — А что, если он уже снял с себя полотенце? Не говоря о том, что, вероятно, все креветки он съел?

Она знала его лучше, чем думала. Как она и предполагала, Кристофер снял с себя полотенце и отправил креветку в рот. Она была влажная и сочная — изумительная. Намного вкуснее орехового масла. Он достал из ящика сценарий и взял еще две креветки.

Противник она или нет, но готовит Кирклэнд чертовски здорово. Он вспомнил, как горяча и нежна на ощупь была она в его руках. Как она отпрыгнула, едва он коснулся ее. И задумался о других ее талантах.

Интересно, хороша ли она в постели?

Интересно, какая она в постели?

Кристофер в одиночестве сидел в темной каюте, размышляя над этим вместо сценария. На помощь ему пришла мужская фантазия.

В его воображении Даллас лежала перед ним обнаженной с разметавшимися вдоль нежного тела золотистыми волосами. Золотые искорки в ее глазах полыхали, соблазняя его.

Застонав от злобы и сладости одновременно, Кристофер отбросил сценарий в сторону. Протер глаза тыльной стороной ладони: да что же он с собой делает!

Крошечные оконца не пропускали воздуха, и в каюте снова стало душно. Он встал и открыл люк.

Пурпурное небо чернело. Во влажном воздухе пахло болотом. На горизонте, подобно бриллиантам, мерцали огни города, но прелесть ночи для Кристофера была потеряна. Он мог думать лишь о Даллас.