Он увидел, как от боковой поверхности тумбы массивного стола красного дерева к нему приближаются его собственные ноги. За столом восседал Гай Франкон. Лицо у Франкона было жёлтое, щёки отвисли. Он посмотрел на Китинга так, словно впервые его видел, но тут же вспомнил и широко улыбнулся:

— Так-так-так, Киттридж, мальчик мой, ты уже здесь — устроился, освоился! Очень рад тебя видеть. Присаживайся, юноша, присаживайся. Что там у тебя? Спешить нам некуда, решительно некуда. Садись. Как тебе здесь нравится?

— Боюсь, сэр, что я слишком счастлив, — сказал Китинг с выражением откровенной мальчишеской беспомощности. — Мне казалось, что я сразу возьму быка за рога на своём первом рабочем месте, но начинать здесь… наверное, это немного выбило меня из колеи… Но я с этим справлюсь, сэр, — пообещал он.

— Конечно, — сказал Гай Франкон. — На молодого человека наше бюро вполне может произвести очень сильное впечатление. Но не слишком. Не переживай. Я уверен, у тебя дела пойдут хорошо.

— Я приложу все усилия, сэр.

— Разумеется, приложишь. Что это они мне прислали? — Он протянул руку к рисунку, но его обессилевшие пальцы закончили движение на лбу. — Какая обуза эта головная боль… Нет-нет, ничего серьёзного… — Он улыбнулся, увидев, как Китинг мгновенно придал лицу выражение озабоченности. — Просто немного mal de tête[1]. Так много работы!

— Могу ли я что-нибудь принести вам, сэр?

— Нет-нет, благодарю. Принести ничего не надо. А вот если бы ты мог кое-что забрать у меня… — Он подмигнул. — Шампанское. Entre nous[2], вчера нас потчевали очень дрянным шампанским. Я вообще не слишком люблю шампанское. Да будет тебе известно, Киттридж, разбираться в винах чрезвычайно важно. Например, угощаешь клиента ужином — и непременно надо знать, что именно заказывать. А теперь я выдам тебе одну профессиональную тайну. Возьмём, к примеру, перепелов. Так вот, большинство людей закажут к ним бургундское. А что надо заказывать? Прикажи подать «Кло Вуажо» урожая девятьсот четвёртого года. Понял? Это придаст особый оттенок. Вполне корректно и к тому же оригинально. А нужно всегда быть оригинальным… Кстати, кто тебя послал?

— Мистер Штенгель, сэр.

— А-а, Штенгель. — Интонация, с которой Франкон произнёс эту фамилию, отчётливо впечаталась в сознание Китинга; это надо запомнить, чтобы использовать при удобном случае. — Слишком мы, понимаете ли, горды, чтобы самим принести свои поделки… Имей в виду, он великий проектировщик, лучший в Нью-Йорке. Просто в последнее время слишком много о себе возомнил. Думает, что он единственный во всём бюро по-настоящему работает, и всё только потому, что я даю ему идеи и позволяю их за меня разрабатывать. И ещё потому, что он весь день корпит за доской. Мальчик мой, когда ты поработаешь подольше, то поймёшь, что настоящая работа в бюро делается вне его стен. Возьмём, к примеру, вчерашний вечер. Банкет, устроенный «Клэрион», ассоциацией по торговле недвижимостью. Две сотни гостей, ужин с шампанским — ох уж это шампанское! — Он брезгливо сморщил нос, иронизируя над самим собой. — Несколько слов, сказанных в неформальной обстановке в небольшом спиче после ужина. Понимаешь, никакой лобовой атаки, никаких вульгарных «налетайте-покупайте». Всего лишь несколько хорошо подобранных соображений об ответственности специалистов по недвижимости перед обществом, о важности подбора таких архитекторов, которые были бы компетентны, уважаемы, имели прочную репутацию… Несколько, понимаешь, броских формулировочек, чтобы хорошенько в мозгах отпечатались.

— Да, сэр, что-то вроде: «Выбирай строителя для своего дома так же внимательно, как выбираешь жену, которая будет в нём жить».

— Неплохо, Киттридж, совсем неплохо. Не против, если я это запишу?

— Моя фамилия Китинг, сэр, — твёрдо сказал Китинг. — Я буду только рад, если вы воспользуетесь этой идеей. И счастлив, что она вам понравилась.

— Ну конечно же, Китинг! Разумеется, Китинг, — сказал Франкон с обезоруживающей улыбкой. — Видит Бог, со столькими людьми имеешь дело… Так как ты сказал? «Выбирай строителя»… Очень хорошо сказано.

Он попросил Китинга повторить всю фразу и записал её в блокнот, достав один из разложенных перед ним шеренгой новых разноцветных карандашей, профессионально отточенных, готовых к употреблению и почти никогда не касавшихся ватмана.

Затем он отложил блокнот, вздохнул, пригладил волнистую шевелюру и устало сказал:

— Ну ладно. Мне, пожалуй, придётся взглянуть на эту штуку.

Китинг уважительно протянул рисунок. Франкон отклонился назад, держа ватман на расстоянии вытянутой руки, и стал внимательно его рассматривать. Он прикрыл левый глаз, потом правый, потом отвёл лист ещё на дюйм.

Китингу почему-то показалось, что Франкон сейчас перевернёт рисунок вверх ногами. Но тот просто держал его, и тут Китинг понял, что Франкон давно уже толком не смотрит на рисунок, а лишь делает вид, ради него, Китинга. И в этот момент Китингу сделалось легко-легко, и он чётко и ясно увидел дорогу к своему счастливому будущему.

— М-да… — говорил между тем Франкон, потирая подбородок кончиками мягких пальцев. — М-да… — Он посмотрел на Китинга: — Неплохо. Совсем неплохо… Да… может, чуточку, понимаешь, изысканности не хватает, а вообще… нарисовано аккуратно… Ты как считаешь, Китинг?

Китинг подумал, что четыре окна упираются прямо в массивные гранитные колонны. Но, взглянув на пальцы Франкона, поигрывающие тёмно-лиловым галстуком, решил от комментариев воздержаться. Вместо этого он сказал:

— Если позволите высказать предложение, сэр, мне кажется, что картуши{17} между четвёртым и пятым этажами скромноваты для столь импозантного здания. По-моему, здесь был бы хорош фриз с орнаментом.

— Вот, точно. Я как раз собирался сказать то же самое. Фриз с орнаментом… Только… слушай, тогда ведь придётся сменить расположение окон и уменьшить их, так?

— Да, — сказал Китинг, придавая тону некоторую почтительность, которую он часто использовал в спорах с сокурсниками. — Но окна не так важны по сравнению с благородством фасада.

— Вот именно. С благородством. Прежде всего мы должны давать нашим клиентам благородство. Да, конечно же, фриз с орнаментом… Только… Слушай, я ведь уже одобрил предварительные эскизы, а Штенгель всё тут так красиво разрисовал…

— Мистер Штенгель будет только рад внести те изменения, которые порекомендуете вы.