Ксения неоднократно попадала в застенки, правда, на недолгие сроки, максимум – пятнадцать суток, чем очень гордилась. Митинг без Ксении Ивановой был не митинг, и она письменно и устно обращалась к чиновникам всех мастей с требованием разъяснить гражданам, читавшим Конституцию, что такое несоблюдение статьи тридцать первой, гарантирующей право «собираться мирно и без оружия». Почему граждан страны, в которой вроде бы действует Конституция с этой статьей, насильственно увозят в спецтранспорте с площадей страны?

Хотя Ксения нигде не была замечена с оружием (если не считать таковым ее острый язычок), слово «мирно» с ее именем не сочеталось никоим образом. Мероприятия с участием Ксении Ивановой мирно не проходили никогда. Галтовский иногда поражался, почему такая симпатичная и умная девка (то есть, конечно, уже женщина – Ксении перевалило за тридцать) выбрала для себя роль правозащитницы. Ну если бы была старая и страшная – понятно. Но Ксении предлагали руку и сердце очень достойные и умные мужчины, включая одного олигарха, пусть и не из первой десятки. Но Ксения на самом деле не хотела замуж! Борщи, пеленки и распашонки – не для нее, о чем она неоднократно говорила в многочисленных интервью, которые давала всем средствам массовой информации, к ней обращавшимся. Отдать должное, к журналистам она всегда относилась уважительно, за опоздания (только вынужденные) извинялась, если по каким-то причинам не могла встретиться, обязательно встречалась в более поздние сроки, за что ее любили. А она понимала, что в ее деятельности журналисты необходимы.

Ксения выступила против вырубки парка – и чиновники, запланировавшие там строительство, от парка отстали. Она такую кампанию организовала – любое пиар-агентство обзавидуется. Ксения боролась за сохранение исторического центра Петербурга – и ей с соратниками удалось отстоять многие здания, на которые уже нацелились так называемые инвесторы. Да, иногда она перегибала палку, но ее уважали. Она выступала за понятные людям цели и добивалась результата. Да, со скандалами, драками и матом. Ну и что? В России живет. Что за русский язык без мата? И ведь говорит понятно для простого народа. Это чиновника часто не понять, а то, что хотела донести до слушателей Ксения Иванова, людям было понятно всегда – на всех уровнях.

Галтовский выяснил, что у нее есть спонсоры на Западе, на деньги которых она проводит в массы заказанные идеи. Она получала гранты от международных экологических и политических организаций. Сохранение парков и зданий было антуражем, но ведь это тоже важно, пусть на самом деле правозащитница и преследует другие цели. Никаким инвесторам не удалось ее купить. Ведь парк не вырублен, здания стоят! Ну а Ксения продолжает умело делать свое дело. И к отделениям полиции, в которые она периодически попадает, тысячи людей приходят по зову души и сердца. Она смогла найти к ним ключик.

Ксения не носила шуб (за права животных она тоже боролась), золота и бриллиантов, одевалась очень демократично, говорила, что главное для нее – личный комфорт. Да ведь и на каблуках от полиции убегать неудобно. Галтовскому было интересно, с каким гардеробом Ксения прибудет к нему на яхту.

Узнав, что Ксения Иванова то ли встречается, то ли живет с Владимиром Сумрачным, Роман Борисович не удивился. Наоборот, он решил, что эти двое очень подходят друг другу, и мог пожелать им только счастья.

Галтовскому после получения приглашения позвонила Ксения, а не Владимир Сумрачный.

– Вовик в запое, – сообщила правозащитница.

Галтовский никогда бы не назвал Сумрачного таким вариантом имени Владимир, но ведь он не женщина, которая с ним спит.

– Не проблема, – ответил Роман Борисович. – В первый раз, что ли?

– Врач толковый у вас есть? Нужно, чтобы за Вовиком понаблюдали.

– Есть и все время будет находиться на яхте.

– Не исключаю, что до яхты его придется доставлять как багаж.

– Доставим.

– У него проблемы с печенью и поджелудочной.

– Я скажу повару.

– А не наливать ему сможете?

– Вот это сложнее… – рассмеялся Галтовский. – Но ведь вы же будете рядом, Ксения.

– Можно подумать, он меня послушает.

– А он кого-нибудь вообще слушает? Есть человек, который может его убедить прекратить пить?

– Честно говоря, я уже думаю поискать какую-нибудь бабку-целительницу. Настоящую бабку, а не из тех, которые себя рекламируют в СМИ. Только где такую взять? Ведь погубит себя мужик!

К счастью, у меня сохранился паспорт, ключи от квартиры, которые я тоже всегда ношу на себе, так что я через три дня после смерти бабы Лиды уже входила в собственную квартиру.

В ней было чисто – соседка снизу, у которой есть ключи (как и у меня от ее квартиры), явно периодически протирала пыль. На столе в кухне лежали оплаченные квитанции и трудовая книжка с записью об увольнении по собственному желанию. Ни цветов, ни животных у меня нет. Хотя мне бы очень хотелось иметь собаку. Но какая собака с моим сумасшедшим графиком жизни? Кстати, черный кот бабы Лиды исчез на следующий день после ее смерти. Может, прибьется к кому-то из других деревенских бабок? Вообще-то он привык сам охотиться. На всякий случай я оставила для него лаз в дом рядом с входной дверью – чтобы ночевал там, где жил. Ведь зима на носу!

Первым делом я приняла душ, потом заглянула в холодильник. Я не оставляла никаких скоропортящихся продуктов перед отъездом на похороны матери, но пельмени имелись, как и замороженные овощи. Конечно, надо будет сегодня же сходить в магазин. И первым делом купить мобильный телефон, восстановить SIM-карту, заплатить за Интернет, который, конечно, уже отключили.

По пути в салон связи и магазин я заглянула к соседке снизу, чтобы поблагодарить за все, что она для меня сделала. Она была искренне рада меня видеть.

– А ты меня сколько раз лечила, Варя? И сколько еще раз вылечишь? Я была только рада возможности хоть как-то отплатить тебе за твое добро. Ты полностью поправилась?

Я кивнула.

Соседка сказала, что не отпустит меня, пока не напоит чаем, мы устроились в кухне, как и всегда.

– Варь… – произнесла бабулька, вглядываясь в мое лицо.

– Я так сильно изменилась?

Мне не показалось, что я стала другой внешне – меньше часа назад я рассмотрела себя в собственном зеркале. Я немного похудела, но это не было ничем удивительным. Я же не питалась никакими фастфудами, ела только натуральные продукты, да и в меньших количествах, чем привыкла. Я питалась по часам, а не перехватывала первое попавшееся под руку по пути.

– Нет, Варя, ты не изменилась. Я совсем другое хотела сказать. Тебя тут лихие люди искали.

Для меня это не было ничем удивительным.

– Ну, я же врач. Мне приходилось…

– Они даже не знали, что ты врач! Я им сказала, чтобы искали другого врача, тебя еще долго не будет. Они удивились! Не долгому отсутствию, а именно твоей профессии. Один мне телефон оставил, просил позвонить, когда ты появишься. Даже денег дал. Пятьсот рублей. Я их в церковь снесла. Нехорошие это деньги.