много, и притом самых мало похожих, что и сейчас, когда живём уже в иное время, что точно, то уж точно, что от года к году меньше никаким образом не становится. С чего же, почему такого, призывающего поклоняться, и во все времена столь, с явным избытком, и несоразмерно много? И при этом подобное-разное распространяется среди рождающихся, после чего живущих в тоже чаще всего именно разнящемся, таком, другом, ещё каком-то человеческом обществе, ну, и потом, по тем, либо иным причинам всё-таки умирающих? То, что у каждого сообщества вероучение свое, может служить вариантом для объяснения возникновения-распространения разнообразия религий, если в данном случае речь касается времён убогих, что же касается времён, когда для выставления новой веры напоказ, необходимо для такого организовать что-то вроде рекламного представления чего-то, способного кого-то, как-то, где-то на подобном поприще увлечь, то это уж совсем иного рода ситуация. Но, почему всё-таки и столь много, этих самых, разнящихся и различающихся верований, с настойчивостью поучающих живущих людей, и с постоянством восхваляющих некоего Бога, чаще всего называемого самыми разными, притом кардинально отличающимися именами? Что здесь сказать? Этот вопрос уже давным-давно должен был бы тревожить сознание любого благоразумного и здравомыслящего человека, однако всё таким образом обустроилось, что люди, уж действительно, начиная с самых ранних и теряющихся в памяти времен с великой твёрдостью привыкли, что религий, как-то принято, что столько, что, уж воистину, даже толком озаботиться все сосчитать, и то как будто выйдет не с руки. Больше того, по большей части никому и никогда вопросы лишние в такого рода направлениях не задаются, типа, что эти самые религии, такие большей частью разные, в сущности из себя представляют — существуют себе, ссорятся, мирятся, (лишь бы только драк кровавых между собой не затевали!), а остальное сплошь именно таких, кто верой, той-иной или ещё какой-то одержим забота! Что здесь поделать, но привычка есть-превалирует к такому, что религиозных поучений-наставлений точно уж с избытком и довольно, и каждый живущий сам способен выбрать, как, кому, и в каком именно храме помолиться. Меж тем, вопрос уж точно стоит того, чтобы присмотреться к странностям нелепым повнимательней. Ведь столь внушительное, и избыточно-изобильное количество вероучений, при осмыслении такого точно нет необходимости быть супер гением, чтобы сразу понять, подобное, с непрекращающимся постоянством, возникает-существует далеко не просто с бухты-барахты. Ну, а раз всё, представленное в такого рода изобилии, при разнородности, и сверх устойчиво, то, надо понимать, что обязательно существуют весьма существенные и в достаточной степени весомые к такому направляющие некие первопричины. Касательно того, какие же? Что в данном направлении сказать — к счастью ли, или же всё-таки к несчастью, но пригодный к потреблению ответ на столь приметный, интригующий вопрос, как теперь стало до определённой степени понятно, по сути своей, всегда пребывал у любопытствующих перед носом, лежал, говоря проще, на поверхности. Одна беда, возможность, и притом с достаточной уверенностью, заявить-рассказать о чём-то таком появилась только после того, как написавший текст лично, оставив в стороне свойственные людям склонности относиться ко всем такого рода поучениям достаточно несерьёзно, выбрал одно из центральных и распространившихся вероучений, после чего, строго придерживаясь основополагающих религиозных правил, прошёл предложенной дорогой самоусовершенствования настолько далеко, как это только оказалось в данном случае возможным. Во всяком случае, возможным для достигнутого уровня, и на момент освоения ситуации. И, в виде одного из первых полученных результатов, сразу стало понятно, что все эти, заявленные и самым активным образом восхваляемые религиозные правила существуют и преподносятся всем верующим, это уж точно, не просто для некоего, способного обрадовать развлечения! Что если такой, озаботившийся собственными улучшениями человек всё делает строго, как о таком сказано, во всяком случае, в установлениях центральных религиозных доктрин, то, в результате подобного проделанного, прежде всего сам начинает меняться, а в дополнение к этому и сам мир вокруг такого человека, согласно дарованным такому верующему ощущениям, тоже начинает благообразным образом меняться! При этом, рассказать о чём-либо подобном людям пытались уже очень давно, трудно даже представить, насколько давно. Прозревшие и в следствие этого поучающие, несущие истину таким, кому было бы интересно о таком удивительном слушать, появлялись среди людей с самых древних времён, одни из таких привлекали своими словами достаточно многих, поучения и наставленья других мелькнули в бурном потоке человеческого существования, оставшись в результате почти незамеченными. Однако, как показывает столь немаловажный исторический опыт, таких, кому, пусть и в различной мере, открывалось что-либо, до того прочим живущим совершенно неведомое и полностью от понимания скрытое, всегда и с избытком хватало, во всяком случае недостатка в подобных личностях, склонных расточать истины-поучения, сомнений нет, что не наблюдалось, никогда не наблюдалось. Одна беда, понимание истин, которые становились при подобных откровениях доступными, обычно не отличалось избыточной глубиной и масштабностью, глобальностью и способностью вести за собой, и от того, как следствие, всё, к чему такого рода столь неожиданное прозрение приводило, сводилось к осознанию своей особенной значимости, и к последующему, вполне понятному и объяснимому желанию хоть что-то, отныне понятое и осознанное, и всем прочим, рядом живущим и готовым слушать непонятное растолковать и объяснить. Что, в свою очередь, и приводило обычно к возникновению очередного религиозного вероучения. Как именно такое непосредственно происходило, да и сейчас где-нибудь и когда-нибудь происходит? Что ж, здесь-то точно, с протеканием такого рода процессов никогда не возникало ничего особенного и избыточно сложного. Всё происходившее, при желании, можно даже по шагам разложить, ввиду того, что оное почти всегда и полностью, но повторялось с однотипностью раньше, соответственно и сейчас в таком же контексте попросту повторяется.

И начиналось всё обычно с того, что всякий такой, кому столь неожиданно, вдруг, и удивляя искренне до глубины души, открывалось хоть что-то, не укладывавшееся ни в какие каноны существовавших до того объяснений и правил, озабочивался желанием всё это распространить среди всех прочих, рядом существующих-живущих. При это, первые действия после возникновения таких намерений у всяких-разных подобных, удостоенных прозрения людей обычно выглядели очень-очень похоже — где-либо возле себя, в узком личном кругу, такие отмеченные странными откровениями, в очередной раз говоря о таком, о чём обычно никогда не говорят, пытались неких из таких, по мнению поучающих, достойных просвещающего и оказанного должного внимания, через сказанное, чем-то избыточно-особенным надоумить. А вследствие того, что слушать рассуждающих о высших истинах, разумеется, не захотят (а зачем слушать подобную белиберду?) сражали сознание собравшихся, к которым обращались, чем-то истинно необъяснимым и особенным, чему и толкования таким внимающим, сколько бы не искали,