Амиши практически полностью отказались от автомобилей, хотя нередко становятся попутчиками других водителей. Келли пишет, что они часто пользуются электричеством, правда, им запрещено подключаться к крупным муниципальным энергосистемам. Они «уважают» одноразовые подгузники, а также химические удобрения. Келли вспоминает о том, как повстречал семью, которая изготавливает детали для всей общины при помощи купленного за $400 тыс. фрезерного станка с ЧПУ. Этой машиной управляет их десятилетняя дочь. Прибор стоит за конюшней.

Конечно, Келли не единственный, кто подметил сложные отношения амишей с технологиями. Дональд Крейбилл, профессор Университета Элизабеттаун и соавтор книги об амишах, подчеркивает изменения, происшедшие после того, как многие члены общин решили заняться бизнесом. Он рассказывает о столярной мастерской амишей, где девятнадцать работников используют дрели, пилы, гвоздометы — и энергию, полученную от солнечных панелей и дизельных генераторов, а не стандартной электросети. У другого бизнесмена-амиша есть сайт своего предприятия, сделанный сторонней фирмой. Крейбилл придумал специальный термин для описания взаимодействия этих предпринимателей с технологиями — «амиши-хакеры».

Эти наблюдения опровергают всеобщее убеждение, что амиши полностью отвергают новейшие технологии. Так что же происходит на самом деле? Как свидетельствуют факты, эти люди поступают на удивление просто и радикально для нашего века импульсивного потребления: они отталкиваются от главных ценностей общины. Как утверждает Крейбилл, они задаются следующими вопросами: «Поможет ли это мне или, наоборот, усложнит жизнь? Поддержит ли это нашу общину или разрушит ее?».

Когда амиши узнают о новой технологии, среди них находится «альфа-энтузиаст» (по словам Келли), который просит у приходского священника разрешения опробовать ее. Обычно священник соглашается. Вся община «внимательно» наблюдает за первопроходцем. Если им кажется, что новая технология может навредить общине, то на нее налагается запрет. У любого разрешения есть свои оговорки и ограничения, призванные оптимизировать позитивные стороны и минимизировать негативные.

Например, амишам нельзя покупать автомобили, но не возбраняется быть пассажирами. Как объясняет Келли: «С появлением автомобилей в начале прошлого века амиши заметили: водители часто оставляют свои общины, выезжая на пикник или в другие города, вместо того чтобы навестить семью или больных по воскресеньям или помочь местным магазинам в субботу». Один из амишей сказал Крейбиллу: «Когда люди оставляют общину, они первым делом покупают машину». Так что большинство приходов запрещает владение автомобилем.

Такой род мышления также объясняет, почему фермер-амиш может приобрести солнечную панель или заряжать отбойный молоток с помощью электрогенератора, но не имеет права подключиться к местной энергосистеме. Проблема, конечно, не в пользовании электричеством, а в том, что энергосеть напоминает о мире за пределами общины, что идет вразрез с библейским заветом «Будь в миру, но не от мира сего».

Столь сложный подход к технологиям заставляет обычных людей пересмотреть свои взгляды на жизнь амишей. Как объяснил Джон Хостетлер, философия последних — не отказ от современности, а лишь «иная ее форма». Кевин Келли идет вперед и утверждает, что это часть современной жизни, которую мы не можем так просто игнорировать. «В любой дискуссии о способах освободиться от навязчивой хватки технологий, — пишет он, — амиши подают пример благородной альтернативы». Эта альтернатива становится сильным аргументом в пользу третьего принципа цифрового минимализма: целенаправленный подход к принятию решений может быть важнее, чем результат самих решений.

* * *

«Техническая философия» амишей базируется на следующем обмене: амиши отдают предпочтение благам, полученным в ходе принятия целенаправленных решений, касающихся той или иной технологии, нежели тем, которые они могли потерять при отказе от некоторых новшеств. Они считают, что целенаправленность важнее удобства, и, кажется, в таком подходе есть свои преимущества. За двести лет амиши укоренились в Америке, несмотря на резкие экономические и культурные изменения, происшедшие в стране. В отличие от других религиозных сект, которые пытаются загнать своих членов в ловушку, запрещая общаться с миром, молодые амиши могут оставить родной дом и пожить на свое усмотрение без религиозных ограничений. После этого они вольны решать: переступить ли через амишское наследие или остаться членами общины. Один социолог подсчитал, что от 80 до 90 % молодых амишей возвращаются в общину.

Конечно, не стоит обольщаться. Ограничения, называющиеся немецким словом Ordnung («порядок»), которые соблюдает каждая община, обычно принимаются и осуществляются четырьмя мужчинами: епископом, двумя священниками и дьяконом, — которые занимают свои посты всю жизнь, до момента кончины. Дважды в год в общине совершается обряд евхаристии, во время которого прихожане могут высказать недовольство по поводу законов «порядка» и прийти к новому соглашению, однако у многих членов общины, в том числе женщин, нет права голоса.

Амиши скептически относятся к убеждению, что целенаправленные технологические решения — достаточное условие для улучшения жизни. Их пример вызывает сомнения в стабильности этих улучшений даже после смены авторитарного политического режима. К счастью, факты подсказывают, что мы можем быть уверенными в их стабильности.

Деятельность церкви меннонитов также дает пищу для размышлений. Как и амиши, меннониты следуют библейской заповеди «Будь в миру, но не от мира сего», из которой берет начало их любовь к простоте и недоверие к культурным трендам, представляющим угрозу их главным ценностям — поддержанию сильной общины и целомудренной жизни. Однако, в отличие от амишей, некоторые члены церкви меннонитов более либеральны — они поддерживают отношения с людьми вне общины и берут на себя личную ответственность за решения, которые должны соотноситься с принципами их церкви. Это дает им возможность пользоваться технологиями без авторитарного давления, как в общинах амишей.

Ощутить их философию в действии мне помогла Лаура, школьная учительница, которая живет с мужем и дочерью в городе Альбукерке (штат Нью-Мексико). Лаура — прихожанка местной церкви меннонитов. По соседству живут и другие семьи меннонитов, что помогает Лауре поддерживать связь с общиной, но не мешает делать собственный выбор. Ее радикальное решение: не покупать смарфтон.

«Не думаю, что смогу правильно пользоваться смартфоном, — сказала она. — Я буду постоянно отвлекаться на него. А так я свободна». Большинство людей, конечно, не собирается отказываться от своего телефона. Они станут перечислять все его (небольшие) преимущества вроде тех, как легко с его помощью найти приличный ресторан в незнакомом городе. Отказ от таких преимуществ не смущает Лауру. «Мне не сложно записать направления на бумаге перед выходом из дома», — говорит она. Для Лауры важно, чтобы продуманные решения соответствовали важным для нее ценностям, например возможности проводить время с любимыми людьми и жить настоящим. Во время нашей беседы она упомянула, что ей важно быть рядом с дочерью, даже когда ей скучно, а также проводить время с друзьями, не отвлекаясь на посторонние раздражители. Лаура также связывает попытки быть «более разборчивым потребителем» с проблемами социальной справедливости, которые играют значимую роль в церкви меннонитов.