Наследник баронетского титула и его возлюбленная с сестрой ютились в плохих меблированных комнатах, не зная заранее, удастся ли заплатить за следующую неделю и будет ли при этом что положить в тарелку. Шелли не каждый день мог ночевать дома, так как опасался, что там его арестуют и посадят в долговую яму. Теперь все силы у него отбирало общение с требующими погасить долги заимодавцами. Он наделал долгов ради великого учителя Годвина, которого молодой мечтатель все еще не смел обвинить в мошенничестве и обмане. К этим долгам регулярно добавлялись счета от любящей роскошества Херриет. Вся эта свистопляска мешала влюбленным подолгу находиться подле друг друга, и зачастую Мэри узнавала о своем возлюбленном только из записок, которые тот присылал ей с уличными мальчишками. Например, таких: "Прощай, любимая… тысяча сладчайших поцелуев живет в моей памяти. Если ты расположена заняться латынью, почитай "Парадоксы" Цицерона".

Время от времени Шелли наведывался сам, принося с собой связки новых книг. Латинский Мэри знала на уровне молитв, которые заставляла зубрить мачеха, теперь же она с радостью взялась за этот язык и, освоив его настолько, что могла читать сложные тексты, взялась за греческий, а потом за итальянский.

В ее дневнике рядом с мыслями и повседневными делами всегда можно было найти название книги, которую она в данный момент читает.

Теперь ей приходилось одной коротать дни и даже ночи. Мэри забеременела еще во время их "свадебного путешествия". С огромным животом она лежала в их с Перси спальне с книгой в руке, осматривающий ее врач запретил половые сношения, так как это могло навредить ребенку, на этом основании Перси теперь по нескольку дней не являлся домой, а когда все же осчастливливал ее своим появлением, от него неизменно несло вином и женскими духами.

В самый первый раз учуяв волнующий аромат, исходящий от сорочки Перси, она спросила, и тот честно ответил, что проводил время в компании друзей и шлюх. А что ему оставалось делать, когда он, молодой, здоровый мужчина, не может иметь альковных отношений со своей возлюбленной! Зато, когда появится ребенок и все страхи останутся позади, они наверстают упущенное.

А потом Шелли снова уходил, и она неделями не слышала о нем ничего, или он присылал записки, дабы успокоить Мэри, внушив ей мысль, что он жив и с ним все в порядке.

Должно быть, из-за плохого ухода и постоянной нервотрепки Мэри родила недоношенную дочь, которая вскоре умерла.

"Нашла мою малютку мертвой. Злополучный день. Вечером читала "Падение иезуитов"", — записала она в дневнике 6 марта 1815 года. А через три дня в дневнике появляется следующая запись: "Все думаю о моей малютке — как действительно тяжело матери терять ребенка… Читала Фонтенеля "О множественности миров"". 19 марта: "Видела во сне, что моя крошка опять жива; что она только похолодела, а мы оттерли ее у огня — и она ожила. Проснулась — а малютки нет. Весь день думаю о маленькой. Расстроена. Шелли очень не здоров. Читаю Гиббона".

К своему очередному визиту в явочную квартиру тайный агент полиции Гарри Нокс приготовил сногсшибательную новость об авторе "Франкенштейна": им вполне могла оказаться жена Перси Биши Шелли Мэри. Дотошный Нокс имел доказательства последнего, но убедить эти доводы могли только человека, хорошо разбирающегося в мире литераторов и литературе вообще, подействуют ли они на суперинтенданта Вильсона, Нокс не ведал. В поисках материальных подтверждений своей версии он дождался, когда Перси Шелли зайдет в кабинет директора издательства, и тихо умыкнул по забывчивости оставленную поэтом на столе в конторе записную книжку. На счастье агента, выяснилось, что данной тетрадкой муж и жена пользуются по очереди. Почерк Мэри он знал, так как она чаще, чем сестра Клэр, переписывала набело стихи Перси для печати и несколько раз являлась в издательство, когда наборщик не мог разобрать поправок, присланных автором. Однажды доставивший рукопись мальчишка по дороге свалился в лужу, так что чернила растеклись. Изуродованные, почти нечитаемые листки были разложены по всей редакции на просушку, но от этого написанное на них не сделалось более различимым. Что делать? Тут же послали за Шелли, Нокс ожидал увидеть поэта, которого он немного знал, но на пороге стояла хрупкая девушка в зеленой шляпке с клетчатым платком, завязанным крестом на груди. Нокс поднялся из-за наборной кассы, как раз в тот момент, когда помощник заполнял ячейку с большими "М", которая отчего-то оказалась полупуста. Поздоровавшись с гостьей и назвав свое имя, Нокс пригласил ее пройти. На столе лежали выложенные для просушки листы рукописи. Оглядев их и глубоко вздохнув, Мэри взяла первый и начала диктовать. Это было удивительно, Нокс только и успевал доставать из ячеек нужные буквы. Уже тогда агент был поражен хрупкостью фигурки Мэри Шелли, нежностью печального личика и тем напором, тем азартом, с которым она принялась за работу, не только разъясняя, что означали те или иные каракули, выведенные пьяной рукой ее возлюбленного, но вспоминая или догадываясь, что должно было скрываться за кляксами и водными размывами. Все это говорило о детальном знании творчества Шелли и глубоком понимании его творческого метода. Удивительная, фантастическая женщина.

И вот теперь Нокс держал в своих руках свидетельство мыслей Мэри Шелли. Страница, которая открылась как бы сама собой, содержала начало новой повести Мэри "Матильда" и тут же, буквально бок о бок с ним, рукой Перси была начата "Ода к Неаполю", дальше черновые фрагменты "Защиты поэзии" и "Освобожденного Прометея". Перечитав все записи до последней, которые содержали пометки обеих супругов, когда те читали и редактировали друг друга, Нокс уразумел, что известный поэт Шелли на полном серьёзе предлагал своей юной супруге самой разрабатывать темы "Ченчи" и "Карла I", так как считал, что ей лучше, чем ему, дается трагедия. И только когда она отказалась, взялся за них сам.

Непостижимо, обычно литературно одаренные женщины берут сюжеты из своего круга, из того, что они видят каждый день, или черпают из прочитанных ими ранее книг. Но Мэри Шелли была особенной женщиной, она критиковала своего мужа, указывала ему на ошибки и предлагая замены неудачных слов и оборотов. Описывая картины природы от лица Виктора Франкенштейна, она явно взяла за образец их с Перси свадебное путешествие, когда они то и дело переезжали с места на место, дни напролет бродя по горам и долам. Кстати, своего героя она поселила в Женеве, где они с Перси задержались на несколько недель и Мэри могла без спешки изучить обстановку. Она вспоминала запахи улицы Живодеров, когда описывала лабораторию ученого, где он трудился над разлагающимися останками. Да. она прекрасно знала, как это все должно было смердеть, и могла по собственному желанию воссоздать в памяти запах во время написания этих сцен.

— Я уже разобрался. Автор "Франкенштейна" Перси Шелли, — устало отмахнулся суперинтендант Вильсон. — Судите сами. Предисловие Перси Биши Шелли — это раз, и в десятой главе цитируется раннее стихотворение Шелли "Изменчивость" — это два. Что это, если не авторская подпись?

— Я бы сказал, что это цитата. — Нокс неуверенно развел руками. — Я больше готов поверить, что писала женщина уже потому, что, когда, чудовище потребовало, чтобы Виктор создал для него подругу, тот уезжает черт знает куда, колесит из города в город и затем в течение нескольких месяцев мастерит нового человека вдали от цивилизованного общества. Уверен, что автор-мужчина решил бы, что, если Франкенштейн один раз уже слепил гомункула из мертвой плоти, что ему стоит воспользоваться готовыми чертежами и сотворить другого? Но женщина, которая много месяцев вынашивает ребенка, не может свыкнуться с мыслью, что подобное возможно впопыхах.