– Наверное. По телефону он говорил, что заплатит, но за что именно, уточнять не захотел. Большего не сообщил. Сумму мы не обговаривали. Мне показалось, человек немного не в себе, и стоит приехать поддержать его морально. Жаль, что немного не успели. Мог бы еще жить…

– Так за что именно было обещано заплатить? – прозвучал закономерный вопрос.

– Не знаю точно. Но, как я понял, речь шла о моих профессиональных услугах гримера.

– Вам не кажется странным, гражданин Бессмертных, что вас вызвали в такое время на дачу, где просто не к кому и не к чему было применить ваши дарования?

Несмотря на трагизм ситуации, я слегка улыбнулся и покосился на закрытое подстилкой тело – мол, как это не к кому? При желании можно:

– Этот вопрос я и собирался задать погибшему, приехав на дачу.

– Раньше не могли – по телефону?

– Я же говорил, он немного не в себе был. Выпалил все, что хотел, и трубку отключил.

– Неплохо зарабатываете, – произнесла следователь.

– Не жалуюсь. Но раз на раз не приходится.

Петруха прокашлялся и попросил на правах коллеги:

– Если вы не против, Ольга Николаевна, то стоит просветить парня насчет покойницы, а то он мне уже все уши прожужжал, пока мы в машине сидели. В свете этой информации и его рассказ будет выглядеть ближе к правде.

– К правде или к реальности? – уточнила Быстрова.

– К реальности. Факты он излагает правильно, но сами видите, в каком он состоянии. Да и выпили мы немного.

– Нет, не против. Вы проинформируйте гражданина Бессмертных, – согласилась следователь. – Мне как раз нужно звонок сделать, – и она принялась набирать номер.

– Покойницу похоронили сегодня во второй половине дня, – с важным видом сообщил Петруха. – Все достоверно и официально. На Северо-Восточном кладбище. Так что не для нее тебя наш заказчик приглашал.

Быстрова тем временем выяснила у невидимого абонента, что на имя убитого открыто как минимум два счета в банке. Числа не озвучивались, но по тону следователя не трудно было догадаться, они немалые, и значительная часть денег была снята незадолго до гибели вкладчика.

– Нет, блокировать счета не надо, – распорядилась она. – Если на них будет движение, сразу сообщайте.

– Пластиковые карточки, скорее всего, похищены, – подсказал Виталик. – В портмоне их нет, а два отделения для карточек пусты, хотя остальные набиты всякой дрянью – от прошлогодних квитанций на оплату до использованных проездных билетов. Ну, и фото жены под прозрачной вставкой находится. Покойный не слишком любил порядок.

Быстрова отложила телефон и внимательно посмотрела мне в глаза:

– Мы проверили ваши последние звонки по мобильному – их продолжительность и абонентов, базовые станции. Все совпадает с тем, что вы мне рассказали. Ну а всякую мистику оставьте при себе. Я реалистка, во всяком случае, на службе. Попрошу вас и вас, – глянула она на Петруху, – в ближайшее время не покидать пределы города. Вы можете понадобиться следствию.

– Понятно, – без особого удовольствия проговорил патологоанатом.

В его голосе почувствовалось то, о чем я тут же подумал. Мы с ним вполне подходим на роль подозреваемых. Во всяком случае, пока не отыщется более подходящая кандидатура. При желании на нас можно повесить труп. Наши отпечатки пальцев присутствуют на даче, мои – в городской квартире. Вот уже с нас практически и взяли подписку о невыезде. В воздухе установилась недобрая тишина. Мне хотелось говорить, доказывать, но по собственному опыту знал, что чем энергичнее оправдываешься, тем подозрительнее выглядишь.

Эксперт присел на корточки у камина и принялся копаться в мокрых остатках горелого. Внезапно подняв голову, он с оживлением произнес:

– Ольга Николаевна, тут фрагменты рекламной газеты; возможно, на ней сохранился адрес получателя. Обычно пишут номер дома и квартиру. Будет тогда и зацепка. А это, – он подцепил и приподнял длинным пинцетом, – обгоревшая кроссовка. С виду сорок пятый размер. Явно «не по плечу» ни хозяину дачи, ни его жене. Если это все же их, то где-то должна быть пáрная к ней, а я пока не заметил. Странное занятие для человека, ожидающего гостей из морга, – жечь в камине старую чужую обувь…

Кроссовка, причем одна, без пары… Скомканная рекламная газета… Ведь это уже было, совсем недавно. Я глянул на Петруху, он сообразил и вспомнил быстрее меня, а потому хотел сказать мне взглядом: «Молчи». Я прикинул и не стал подсказывать следователю, откуда тут могли появиться эти вещи. Где или, точнее, в ком они находились раньше, я помнил отлично, а вот объяснять следствию их появление в камине не стоило. Никто бы не стал принимать в расчет того, что в наш морг вовремя не завезли опилки со стружками. Похоронили женщину, и ладно. Да и на забор органов у патологоанатома разрешения не было. А вот пришить Петрухе издевательство над трупом и осквернение усопшей можно было на три-пятнадцать. Вот я и промолчал. До сих пор не знаю, правильно ли сделал? Быть доносчиком не хотелось ни тогда, ни теперь.

Мой приятель, поняв, что я выдавать его не собираюсь, одобрительно хмыкнул и убрал под стул свои огромные – сорок пятого размера ступни.

* * *

Утром Петруха на работе не появился – просто позвонил начальству и пробубнил, что отработает свое время вечером. Разрешение получил с легкостью, ибо срочной работы не предвиделось. Я справедливо посчитал, что после наших ночных приключений он просто выпил лишнего, а потом добавил с утра – вот и решил отлежаться. Во всяком случае, на мои телефонные звонки он не отвечал. У меня у самого после вчерашнего было желание засадить из горла бутылку и забыть обо всем. Но знал, что не поможет. У меня от спиртного фантазия только разыгрывается. А додумывать ситуацию можно было в разные стороны. В сугубо мистическую и с позиций материализма.

Патологоанатом притащился на службу поздно, мрачный и основательно помятый. Выглядел он немногим лучше некоторых своих остывших подопечных. Мешки под глазами, синюшные губы, руки подрагивали.

– Быстрова не беспокоила? – вместо приветствия проурчал он и тут же потащил меня на свое рабочее место в зале морга.

– К счастью, нет, – сообщил я.

– Вот это и хреново. Значит, копает на нас. Я методику этих ментов знаю. Вобьют себе в голову удобную версию и под нее факты подбирают. – Мой приятель тяжело вздохнул, потер виски, распахнул свой шкафчик, зашелестел пакетом – спрятал в него сиротливо стоявшую непарную кроссовку сорок пятого размера и тонкую пачку непрочитанных рекламных газет. – Выброшу все это на хрен.

– Только не делай этого у нас в больнице. Хотя бы улицу перейди и на остановке в мусорку брось. Там урну два раза на дню чистят.

– Только начал закон преступать, но уже рассуждаешь, как матерый преступник… А у меня сейчас сил не осталось даже за пивом сползать. Все думаю и никак придумать не могу: откуда в камине то, чем я ей брюшину с грудиной напихал, появилось?