Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ведь, во-первых, выходит, что вышеприведенными словами Иисус из милости к Петру снова вернул ему свою любовь после того, как последний чрез свое позорное отречение потерял данное ему, положение пастыря душ.
Далее, это место, — как теперь общепризнано, — является позднейшей прибавкой к евангелию Иоанна, следовательно, слова «паси овец моих», конечно, не произносились историческим Иисусом.
Наконец, также и эти слова были просто заимствованы, вычитаны со звездного неба, так как Кефей (созв.), астральный представитель Кифы — Петра, изображался в виде пастуха с овечками. Обычно же в Кефее видели отца Андромеды, правителя солнечной страны — Эфиопии, и представляли его бородатым мужем в длинном, перехваченном поясом, одеянии, с тиарой (фригийской шапкой) на голове и с распростертыми руками. На это намекают дальнейшие слова евангелия Иоанна, когда Иисус говорит Петру:
«Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состареешься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь» (21, 18).
«Сказал же это он, — добавляет автор, — давая разуметь, какою смертию Петр прославит бога». Как мы увидим ниже, Петр, — говорят, — был распят на кресте, притом вниз головою, в Риме, по случаю неронова гонения на христиан. Кефей со своими распростертыми руками тоже напоминает фигуру креста и висит вниз головою на северной части звездного неба.
Следовательно, с библейским обоснованием примата-первенства Петра дело совершенно безнадежно. Это обоснование принадлежит к числу тех чудовищных подделок и обманов, к которым в религиозной области люди искони относятся слишком даже спокойно, потому что здесь, как нигде, ради «спасения души», царит полный застой мысли, а духовенство поэтому очень легко все это использует в своих целях.
II. МИФИЧЕСКАЯ ПОДКЛАДКА ОБРАЗА ПЕТРА.
Сам собою теперь напрашивается вопрос: как нам объяснить себе возникновение евангельского образа Петра? Что он сложился под влиянием противоположности между петровским и павловским направлениями и представляет очень поздний продукт фантазии, — об нем не стоит больше и говорить. Далее, «Миф о христе» показал, что Иисус является вымышленной фигурой. Что лежит в основе этой фигуры? Миф о древнеефраимской (т. е. почитавшемся в колене Ефрема, к северу от Иудеи) солнечном боге — Иошуа (Иисусе Навине), который стоял в связи с пасхой и обрезанием и в котором так называемые гностические секты, хваставшиеся особым представлением о боге и знанием небесных тайн, видели и почитали распятого спасителя[35]. В таком случае тотчас же напрашивается предположение, не могли ли некоторые мифические представления повлиять также и на выработку мифического образа Петра.
Этот апостол, — как было сказано, — впервые встречается нам в древнейшем евангелии в сцене призвания рыбака Симона проходящим мимо него Иисусом. Эта история, рассматриваемая с астрально-мифологической точки зрения, разыгрывается в созвездии или знаке (двух) Рыб, соответствующих двум рыбакам — Симону и Андрею. В квадратурном аспекте к этому знаку, т. е. отстоя от него на 90 градусов, находятся Близнецы, и, посему, могут заступать его место или замещать его[36]. Из этих Близнецов, которые в «Благословении Иакова» (Бытие, 49, 5 сл.) отождествляется с близнецами — сыновьями этого патриарха, один носит имя Симона или Симеона и кульминирует или находится на верхнем меридиане при захождении под горизонт восточной, собственно, северной зодиакальной Рыбы, представительницы рыбака Симона, между тем как. при захождении Близнецов восходит Кефей — Кифа. Таким образом, — по астрально-мифологическим воззрениям, — имя этого рыбака-апостола дается непосредственно самим звездным небом[37].
1. СИМОН — ГЕРАКЛ — МЕЛЬКАРТ.
Небесные Близнецы во всех мифологиях являются первоначально солнечными богами, при чем здесь имеется в виду то время, когда солнце в момент весеннего равноденствия вступало в созвездие Близнецов (так называемая эпоха Близнецов). Поэтому мы не будем удивляться тому, что одна из древнейших божественных личностей стран, где господствовала переднеазиатская[38] культура, носит имя Симона. Это — Шамаш вавилонян, который почитался под именем Шема, Сема, Самдана, Семена; в ветхом завете он выступает в очеловеченном виде под именем Симсона или Самсона («солнышко»), и по имени его же называются семиты. По Эдуарду Майеру, слово «сем» значит также «имя»; Согласно этому, выходит, что название «семиты» просто означало бы «людей, имеющих имя». А «шемгамфораш», священная тетраграмма, была именем, состоящих из четырех букв: «И-е-в-е», т. е. Яхве[39].
В Финикии Сем было другим именем Мелькарта, которого греки называли Гераклом и который пользовался поклонением также в Египте и во всей северной Африке. В полуязыческой Самарии, которая заимствовала свое имя от этого солнечного бога и население которой не только находилось в оживленных торговых сношениях, с финикийцами, но и со времен вавилонского плена было сильно пропитано финикийскими элементами, — в этой Самарии Симон (Семо) по прозвищу «Мегас», т. е. «Великий», следовательно, Великий Семо или Великое Имя, даже еще во времена Иисуса считался высочайшим или высшим богом (Юстин, Первая апология, 26). Следовательно, этот бог был как бы без имени, а это обстоятельство, дает нам ключ к странному выражению Иисуса по адресу самарянки: «Вы не знаете, чему кланяетесь» (Иоанн, 4, 22). Затем из этого Мегаса — Великого Деяния апостолов сделали «Мага» или Волхва, волшебника Симона, который, якобы, баламутил людям головы, которому внимали все от малого до большого и который сам себя выдавал за «нечто великое» (!), за «великую силу божию», больше того, за бога и конкурировал с евангелием — благовестием об Иисусе (Деяния, 8, 9 сл.). По словам Иеронима («Толкование на св. Матфея, 24), Симону приписывали следующее выражение: «я — слово божие, параклет (ходатай, утешитель, см. Иоанн, 14, 26; 15, 26), всемогущий бог всего во всем». По словам Иринея («Против еретиков», 1, 23), Симон, будто бы, сказал о себе, что он — тот, кто в Иудее явился в качестве «сына», в Самарию сошел в качестве «отца», а к остальным народам пришел в качестве «духа святого». По сообщениям Юстина и Иринея, Симон Волхв таскался с некоей Еленой, которую он выдавал за воплощение премудрости божией или первой мысли божества