– Вы очень уверены в своем превосходстве над другими, господин Неф, считаете себя умным и просвещенным. Но ясно только одно: кто слишком молод, тот не может понять, что такое традиции. Для начала надо иметь прошлое за плечами, обрести солидный жизненный опыт, чтобы суметь постичь такую истину, как передача традиций другим поколениям.

Генри улыбнулся, а потом возразил:

– Значит, тогда в Киле всё, что я видел и слышал в том кабаке, были печальные попытки реанимации традиций, мысленно все возвращались к великим временам или к тому времени, которое они считали великим, и всё только ради того, чтобы доказать себе, что когда-то играли в жизни важную роль; прошлое ведь как нельзя лучше годится для того, чтобы как-то утвердиться или хотя бы оправдаться.

Фенски не стал развивать тему, он вопросительно посмотрел на Хармса, и тот, ни слова не говоря, первым направился к себе в кабинет.

– Я слишком много курю, – осудила себя Паула, когда они остались одни, и тут же закурила сигарету; некоторый оттенок задиристости читался на ее лице, затем появилась озабоченность, которую Генри не сразу заметил.

Она кивнула в сторону бюро, где склонились над бумагами Хармс и Фенски, просматривая их, на короткое время они отрывались от документов, обсуждали их и снова склонялись над столом.

– Проверяют, – произнесла она.

– Проводят экспертизу, – вынес свое суждение Генри, – сегодня на экспертов и контролеров большой спрос, без них нигде не обходится, – и после небольшой паузы добавил: – Кто знает, к какому выводу придет этот тип; я не удивлюсь, если при случае он подвергнет экспертизе свое собственное заключение.

– Может, он установит в результате проверки, что один из нас здесь лишний, – высказала предположение Паула.

– Это уж точно, – согласился Генри, – и я уже предчувствую, кто из нас окажется за бортом. – И, словно желая укрепить ее в своем внезапно возникшем беспокойстве, он еще добавил: – Не Альберт покажется ему здесь не столь необходимым, не господин Хармс и уж во всяком случае не вы, добрый дух этого заведения. Этой персоной буду я, Генри Неф, и тогда мне придется лишь приподнять шляпу и раскланяться, вот увидите.

Паула обескураженно смотрела на него и вдруг сказала с неожиданной для себя симпатией в голосе:

– Ах, Генри, да у вас талант, определенно талант причинять себе вред!

* * *

Ближе к полудню в помещении привокзальной благотворительной миссии никого уже не было. Ночевавшие здесь бедолаги покинули ее стены, отправившись на поиски хоть какого-то источника существования. Горы тяжелой посуды, оставшейся после завтрака, были практически убраны, и в широко распахнутые окна устремился прохладный воздух. Генри походил вдоль длинного заляпанного стола, покричал немного в расчете на появление хоть одного живого лица, открыл потом дверь и оказался в огромной кухне. Женщина в белом халате поверх серой форменной одежды приветливо посмотрела на него, не выпуская из рук столовый нож и надрезанную булочку, очевидно, его лицо показалось ей знакомым.

– Вы не?… – спросила она, не договорив до конца. Генри тут же подтвердил:

– Да, я оттуда, из бюро находок.

– Ну я это и хотела сказать, – обрадовалась женщина.

Генри водрузил на стол некий странный портфель, тяжелый, квадратной формы, очевидно из свиной кожи, и нежно провел по нему рукой, прежде чем щелкнуть замком. Он вытащил из портфеля папку-скоросшиватель, положил ее рядом с подносом, на котором лежали готовые булочки, раскрыл ее и показал на фотографию, прикрепленную к документу.

– Не можете ли вы помочь мне найти этого человека? – обратился к ней Генри. – Мы знаем только, что с ним произошел несчастный случай – он, вероятно, хотел спрыгнуть с идущего поезда – и что именно вы оказали ему первую помощь; нам сообщил это железнодорожный полицейский, который принес его портфель.

– Ну конечно, – сказала женщина, – конечно, я помню этого человека, здесь нас никто еще так не благодарил, как он, не каждый день встретишь теперь такую вежливость.

– Он сильно пострадал? – спросил Генри.

– У него небольшая контузия, – пояснила женщина, – сильный ушиб и ссадины. Когда он спрыгнул с поезда, то ударился с размаху о багажную тележку и на какое-то время даже потерял сознание. Ах, какой вежливый человек!

– А не знаете ли, куда он пошел? – спросил Генри. – У нас он не объявлялся и про свой портфель не спрашивал.

– В «Адлер», – охотно ответила женщина, – он хотел попасть в гостиницу «Адлер», маленькая такая гостиница на привокзальной площади, там для него зарезервирован номер, если я его правильно поняла. Он хотел там немного отдохнуть, видимо, его беспокоят боли.

Генри убрал в портфель папку-скоросшиватель, поблагодарил женщину и попросил у нее жестом разрешения взять одну булочку. Она подбадривающе кивнула ему. Жуя на ходу, он быстрым шагом пересек вестибюль и направился к выходу в город. Еще стоя на ступеньках, Генри оглядел темные фасады домов на той стороне покрытой булыжником площади, тут же увидел вывески двух больших отелей, но не нашел гостиницы с претенциозным названием «Адлер».[1]

Он сбежал по ступенькам, грязные, взъерошенные голуби выпорхнули из-под его ног, он бросил им кусочек булки, кинул также монетку в открытый деревянный ящичек молоденькой девушки, игравшей на гармошке «Подмосковные вечера». Полицейский, которого он спросил про гостиницу «Адлер», направил его в тихий боковой переулок, где он и нашел ее по соседству с пивнушками, турагентством и дешевыми магазинчиками.

Генри заглянул сначала внутрь через стеклянную дверь: пол выложен желто-коричневыми мраморными плитками, рядом с очень скромной стойкой администратора висит огромное, обрамленное ракушками зеркало. За искусственной зеленью просматривались круглый стеклянный столик и три стула, поставленные скорее ради модного интерьера; перила узкой витой лестницы, которая вела, по-видимому, в номера, представляли собой толстый корабельный канат. Он открыл дверь и вошел. Никто не ответил на его призыв, только когда Генри хлопнул ладонью по звонку на стойке, послышались четкие, цокающие шажки юной леди, больше похожей на пажа. Метнув быстрый взгляд на портфель, она поспешила изобразить на лице сожаление и, прежде чем Генри успел сообщить ей о цели своего визита, вежливо сказала:

– У нас, к сожалению, нет ни одного свободного номера.

– А мне и не нужно, – возразил Генри, – я ищу господина Лагутина, Федора Лагутина, я из бюро находок.

– Господин Лагутин остановился у нас, он гость Высшей Технической школы.

– Могу я с ним поговорить?

– Он в своем номере, мне кажется, он не очень хорошо себя чувствует, с ним произошел на вокзале несчастный случай.

– Скажите ему, что пришел человек из бюро находок и хочет вернуть ему его собственность.