Внутренние дела, по признанию Солсбери, были источником постоянного раздражения, а внешняя политика глотком чистого воздуха. Вот в дипломатию упрямый маркиз и заигрался. Постоянные колониальные конфликты с Францией вызывали крайнее недовольство в империи. Более того, французы стремительно наращивали свои военно-морские силы и через несколько лет смогли бы бросить вызов флоту Её Величества.

Закулисно и очень осторожно Солсбери нагнетал напряжённость в отношениях между Францией и Германией. Если бы немцы заново промаршировали по Елисейским полям, опасность была бы нейтрализована. Бисмарк был не прочь разделаться с французами, но позиция России оставалась неясной. Оставлять дело на самотёк было нельзя, русский император здоров как бык, а наследник, испытывающий к немцам самые дружеские чувства, придёт к власти не скоро.

Дипломатический зондаж ничего не принёс, в Петербурге отделывались весьма туманными намёками, но чувствовалось, что перспектива новой европейской войны радости русским не несёт. Оставался единственный выход — связать русских войной на Балканах, где по планам Бисмарка против них должны были выступить в едином строю австрийцы, итальянцы, турки и англичане. Интересам Солсбери такая коалиция вполне соответствовала, и он, засучив рукава, начал создавать Средиземноморскую Антанту. Турки, не забывшие болгарского урока, воевать с русскими не хотели принципиально, но и без Турции мощи трёх держав должно было хватить с избытком.

После подписания договора, Солсбери, будучи крайне сдержанным в беседах с германским послом, подал Берлину недвусмысленный намёк. В английских газетах под псевдонимом Дипломатикус был опубликован ряд статей, указывавших, что в случае вторжения германских войск во Францию через территорию Бельгии, Англия не будет защищать её нейтралитет, а британские обязательства перед Бельгией, данные по договору 1838 года, столь ничтожны, что за давностью лет утратили всякую актуальность.

Масла в огонь подлили скандальные высказывания русского цесаревича, который, находясь с визитом в Австро-Венгрии, умудрился публично оскорбить правящую династию. К радости Солсбери Франц-Иосиф был готов объявить мобилизацию, но осторожный Бисмарк удержал австрийцев, предоставляя англичанам право первого выстрела. В одиночку австрийцы много не навоюют, а у Британии в последний момент всегда могут найтись заботы вдали от Старого Света.

Солсбери прекрасно понимал, что, не обеспечив себе надёжный тыл, Германия не полезет в драку с Францией. Необходимо было что-то срочно предпринимать, в противном случае блестящий план летел коту по хвост, а созданная его усилиями Средиземноморская Антанта теряла смысл. В качестве спасительного решения было воспринято предложение, сделанное почтенными господами из Карлтон-клуба.

Идея была проста, русский цесаревич должен был быть убит во Франции, и сделать это должны были поляки. В таком случае было гарантировано охлаждение отношений между Парижем и Санкт-Петербургом с одной стороны, и внутренние проблемы в России с другой. Как бы русские ни старались, но всех корней польской оппозиции они выкорчевать не смогли. Убийство наследника российского престола должно было послужить детонатором к новому восстанию в Польше. В любом случае, после убийства цесаревича русские не смогли бы помешать франко-германской войне.

План был хорош, и сейчас, прокручивая его в голове, Черчилль отдавал ему должное. Но увы, как это часто бывает, даже самые лучшие планы хороши лишь до того момента, как их начинают воплощать в жизнь. Русские оказались не так просты. Покушавшиеся поляки были перебиты или схвачены. А следом за этим трагически погиб и сам маркиз Солсбери.

Положа руку на сердце, Черчилль не держал зла на неведомых убийц. Если бы не они, Рэндольф не поднялся бы на верхушку политического Олимпа Британской империи и никогда бы не смог занять пост премьер-министра. Впрочем, хотя спускать с рук произошедшее он не собирался, что-то сделать пока было невозможно. Вместе с соболезнованиями о смерти премьера, пришедшими по дипломатическим каналам, Форин-офис получил практически от всех правящих дворов Европы ряд резких неофициальных высказываний о недопустимости действий покойного по организации покушения на члена императорского дома. Мало того, в уже намеченную программу праздника пришлось вносить изменения. Первым отменил визит русский император. Впрочем Черчилль, зная подоплеку недавних событий, этому жесту не удивился. Но за этим отказом последовала отмена визита со стороны Германии. Затем, буквально в течение недели, отказались: Австро-Венгрия, Франция, а вслед за ними и остальные королевские дома Европы.

Последним ударом стал отказ (за два дня до праздника!) присутствовать на торжествах от короля Бельгии. Причем тонкий намек на некоего «Дипломатикуса», высказанный послу Ее Величества в Министерстве иностранных дел Бельгии, заставил самого Черчилля выругаться в адрес идиотов, которые своим усердием перегнули палку. Потерять всех будущих союзников и воевать собственными силами Англия никогда не любила. В результате самонадеянных игр покойного Солсбери Британия оказалась в состоянии политической изоляции. На торжества, посвящённые юбилею коронации Её Величества, приехали только близкие родственники.

Лорд Рэндольф посмотрел на сидящую возле него пожилую женщину с выпуклыми глазами и скошенным подбородком. Она сильно постарела за последние месяцы, набрякшие мешки под глазами уже не замазать никакими белилами. Было заметно, что она устала и держит подзорную трубу из последних сил. Отбирать бесполезно, фамильное королевское упрямство не побороть. Черчилль смахнул платком со лба проступившую испарину и помахал рукой. В ответ раздались приветственные крики тысяч собравшихся внизу людей.

В очередное прекрасное зимнее утро я вышел от императора и неторопливо шагал длинным коридором Зимнего дворца, направляясь к выходу. Внезапно меня окликнул атаманец из конвоя Наследника и передал его просьбу о приватной беседе. Немного помявшись, казак добавил, что Его Высочество просил упомянуть: во время беседы могут присутствовать господа Алекс и Юстас. Усмехнувшись нехитрому, но, тем не менее, понятному только видевшим на экране знаменитый сериал, паролю, я кивнул и последовал за офицером. Дело понятное, с возвращения Ники не прошло и трёх дней, и времени поговорить по душам с «братом-засланцем» до настоящего момента просто не было. А разговор был необходим, нужно было чётко согласовать наши планы и совместные действия. Да и просто было интересно узнать, что сейчас собой представляет Олег, оказавшийся в теле наследника престола.

В левом крыле дворца, там, где раньше размещались покои Императрицы, теперь безраздельно царил Олег-Николай. По мере приближения к покоям Ники, количество вооружённых людей увеличивалось в арифметической прогрессии. Его «собственный конвой» из атаманцев, чьим шефом цесаревич являлся «по должности», был весьма изрядно разбавлен конногренадерами и стрелками Императорской фамилии — ближними и самыми верными Николаю полками лейб-гвардии. То тут, то там, порой в самых неожиданных местах оказывались… нет, даже не караулы, а самые натуральные секреты, состоящие из одного-двух офицеров и полудесятка солдат. Все они насторожено разглядывали меня, но, повинуясь легкому движению руки молчащего сопровождающего атаманца, не останавливали и никаких вопросов не задавали. «Двойка, с занесением в грудную клетку, этим «караульщикам»! — подумал я, — они просто обязаны проверять пропуск-предписание у атаманца».