С утра супруги Сургины, Андрей и Маргарита, решили провести день за городом. Они давно планировали выбраться из душного мегаполиса и просто погулять по осеннему, полному разнообразных, радующих душу красок, лесу. Андрей подогнал «Ниссан» к дому на Пятницкой в девять утра. Рита к этому времени приготовила кофе, залив его в термос, еду решено было не брать. По пути наметили закусить шашлычком, который продавался вдоль трассы чуть ли не на каждом шагу. В воскресный день улицы в Москве относительно свободны, поэтому за пределы МКАД выехали без особых проблем. Андрей еще вечером определил место, куда они с Ритой поедут. Это был небольшой лесной массив недалеко от Москвы-реки и деревни Пасечной в пятидесяти километрах от столицы. Можно, конечно, и не удаляться на такое расстояние, пригодных для прогулок мест хватало и ближе к Москве, но они, в большинстве своем, стали теперь зонами, окружающими «дачные» участки современных хозяев жизни. А Пасечная хоть и подверглась освоению горожан, но не настолько, чтобы стройки захламили прилегающую к деревне территорию. По крайней мере, Сургин надеялся на это. Дорога вела мимо Дальнего кладбища, и Андрей невольно сбавил скорость у центральных его ворот, возле которых вовсю продавались цветы, венки, еловые ветки. То, что муж обратил внимание на кладбище, заметила и Рита, спросив:

— У тебя тут кто-нибудь похоронен?

— Да. Не догадываешься, кто?

Супруга взглянула на майора:

— Подожди, уж не Дальнее ли это кладбище?

Сургин подтвердил:

— В самую точку. И здесь похоронен майор Москвитин.

— Я хочу посмотреть на эту могилу.

— Зачем?

— Не знаю, но хочу.

— Хорошо. На обратном пути заедем.

Пятьдесят километров по хорошей и свободной трассе Сургины преодолели за полчаса. После чего Андрей остановил машину, достал карту, сориентировался.

— Так, что мы имеем? В лес отходят три дороги, две из них к деревне Пасечная, одна к реке. Ни деревня, ни река нам не нужны, тем более поворот к последней мы уже прошли, так что ближайшее ответвление вправо наше.

Это примыкание второстепенной грунтовой дороги к главной оказалось недалеко. Андрей повел автомобиль к лесу, который начинался практически сразу. Карту между тем взяла в руки Маргарита.

— Вот! — указала она точку на карте. — Почти посредине леса приличная лужайка.

Андрей, не отвлекаясь от начавшей петлять дороги, бросил взгляд на карту.

— Да, место неплохое. Вот только есть ли к нему подъезд? Но скоро узнаем! Это сколько нам ехать по грунтовке? Около километра?

Впереди обозначился крутой поворот.

Сургин сбросил скорость, вывернув руль вправо и, уже почти закончив поворот, чуть не врезался в стоящий прямо на дороге джип «Гранд Чероки». Если бы не реакция офицера спецназа, столкновения не избежать бы. Андрей резко нажал на тормоз, и «Ниссан» остановился в каких-то сантиметрах от заднего бампера джипа. Иномарка замерла, бросив Андрея на руль, а Риту на переднюю панель. Сургин выругался:

— Твою мать! А этот черт откуда здесь взялся?

Трое крупных телосложением молодых мужчин, оборудовавших на обочине место небольшого пикника. На траве была разложена клеенка, на которой стояла литровая бутылка водки, пара пластиковых емкостей с минералкой, кое-какая закуска. Увидев «Ниссан», один из троицы, видимо, владелец и водитель джипа, поднялся и, вытерев рукавом легкой куртки рот, дожевывая что-то из закуски, медленно пошел к машине. Рита воскликнула:

— Этого нам еще не хватало! Наверняка какие-нибудь балбесы, упертые хуже баранов. Все настроение испортят. А как отлично все начиналось.

Андрей открыл дверь, приказав жене:

— Сиди в салоне! Сиди и не выходи, что бы ни происходило, а лучше закрой глаза и подремли!

Сургин инстинктивно извлек из-под сиденья свой табельный, поставленный на предохранитель пистолет Макарова и сунул его в карман куртки. Вышел из салона, закрыв дверь и опершись правой рукой о крышу «Ниссана».

Мужчина с признаками полнейшего отсутствия интеллекта на физиономии подошел к джипу. Демонстративно посмотрел на бампер и задние фонари, хотя было понятно, что столкновения не произошло. Затем он повернулся к своим товарищам. Те, полулежа вокруг клеенки, в один голос спросили:

— Ну, что там, Леха?

Водитель, не ответив друзьям, перевел взгляд на Андрея:

— Ты кто есть-то, мужик?

Андрей усмехнулся, левой рукой сжимая ствол пистолета:

— Видимо, твоя проблема…

Бугай сощурил глаза и не отводя взгляда от Андрея, переспросил:

— Моя проблема, значит?

И тут же согласился:

— А ведь ты, мужик, прав! Только, наверное, забыл, что делают с возникшими вдруг проблемами?

Сургин сохранял полное спокойствие:

— Почему забыл? Я знаю, что проблемы принято решать.

Водитель вдруг заорал:

— Ты чего косоротишься, урод? Ты мне, сука, чуть новую тачку не уделал. А еще бакланишь не по теме. Перед бабой своей, что ли, — Леха увидел через лобовое стекло красивое лицо Риты, — делового корчишь?

От места, где расположилась троица, донесся скрипучий голос:

— Так че, Леха, с чуханом и баба в тачке?

Леха ответил, продолжая глядеть на Сургина, играя желваками:

— Баба, Митя! И судя по фейсу, бабец классный!

— Так пригласи ее к нам, за стол. Чего ей с этим корешем торчать?

Водитель процедил Андрею:

— Слышал, что правильные люди сказали? Пусть баба выходит, а ты сдавай назад и вали отсюда часа на три. Потом заедешь за своей кралей! Усек, придурок?

Андрей укоризненно покачал головой, проговорив голосом, не предвещающим ничего хорошего:

— Зря вы так, мужики! Действительно желаете заиметь серьезную проблему?

Леха, вновь переглянувшись с товарищами, уставился на Андрея, выкрикнув:

— Ты че, козел, разбазарился? Да я из тебя, мудака, в момент инвалида сделаю! А потом при тебе, убогом, бабу отдеру так, что она на весь лес взвоет!

Сургин вздохнул:

— Как же вы мне все, безголовые, надоели! Давишь вас, как клопов, нет, вновь плодитесь! Нигде покоя нет!

Майор вполне мог, применяя щадящие приемы рукопашного боя, свободно надолго успокоить и водителя, и его тупоголовых дружков. Но тогда Рита невольно стала бы свидетелем банальной драки. Даже не драки, а избиения офицером спецназа зарвавшихся, хотя уже и не совсем молодых, отморозков. Иначе их назвать трудно. Это значит кровь, вопли боли, — в общем, лишние нервы. Поэтому на этот раз Сургин решил действовать несколько иначе, благо обстановка способствовала.

Слова Сургина были услышаны Лехиными товарищами. Один из них крикнул: