И первые впечатления оптимизма не внушали.

Харту требовалась вся его сдержанность, чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля. Поэтому как можно более нейтральным тоном он сказал:

— Вижу, ты опять снял перчатки.

Льюис снова слизнул кровь с пальца.

— В них за баллонный ключ не ухватишься как следует. Ну и дерьмо же они делают в этом Детройте!

— Может, стоило бы стереть отпечатки? — Кивок в сторону колесного диска.

Льюис расхохотался так, словно Харт только что поинтересовался, действительно ли трава зеленая.

Вот, стало быть, как теперь у них обстоят дела.

Что за день такой сегодня…

— Знаешь, дружище, — процедил Льюис. — Все эти клеи для латания шин ни черта не годятся, когда в покрышке дырка от пули.

Харт заметил валявшуюся далеко в стороне банку с гелем «Почини колесо сам», которую Льюис отшвырнул, вероятно, в приступе злобы. На ней тоже остались отпечатки его пальцев.

Он проморгался, сгоняя навернувшиеся от боли слезы. Четырнадцать лет Харт занимался делами, где оружие фигурировало постоянно, и ни разу еще не был ранен. Да и сам стрелял крайне редко, если, конечно, его не нанимали именно для убийства.

— Тут есть другие дома. Там — ниже по дороге. Может, в одном из гаражей найдем машину?

— Кому взбредет в голову хранить здесь машину? — отозвался Харт. — Да и попробуй завести современный автомобиль без ключа. Теперь для этого компьютер нужен.

— А я заводил. Сто раз. Это легко, — усмехнулся Льюис. — А тебе, что, слабо?

Харт промолчал, разглядывая кисточку для клея.

— Есть другие идеи?

— Позвони в «Ассоциацию помощи на дорогах», — посоветовал Харт.

— Ха! Ну и шуточки у тебя! По-моему, здесь нам больше делать нечего. Пойдем ловить попутку. До шоссе всего-то пара миль. Давай заберем барахло из «форда» и двинем туда.

Но Харт направился в гараж и вернулся с рулоном бумажных полотенец и жидкостью для мытья стекол.

— А это тебе на кой черт? — спросил Льюис снова с ехидной насмешкой в голосе.

— Отпечатки пальцев содержат жир. Его нужно хорошенько счистить. Простая протирка не годится. В большинстве случаев копам удается восстановить их.

— Вранье. Никогда о таком не слышал.

— Это правда. Я специально изучал вопрос.

— Неужто изучал? — Опять саркастический смешок.

Харт принялся опрыскивать очистителем все, чего мог касаться Льюис. Сам он с тех пор, как они здесь оказались, без перчаток не трогал ничего, кроме собственной руки.

— Эй, может, заодно мне бельишко простирнешь?

Харт упрямо продолжал тереть, не забывая при этом следить за окружающей местностью и прислушиваться.

— Мы пока не можем отсюда уйти, — сказал он.

— Что ты несешь?

— Нам надо ее найти.

— Но… — Льюис произнес это с кислой гримасой, словно надеялся, что одним словом сумел передать всю тщетность попыток справиться с такой задачей.

— У нас нет выбора.

Харт покончил с протиркой. Затем достал карту и принялся изучать ее. Они находились посреди прихотливого массива, обозначенного коричневым и зеленым. Харт огляделся, еще раз посмотрел на карту и свернул ее.

Снова одна из этих нагловатых улыбочек.

— Я все понимаю, Харт. Тебе хочется посчитаться с ней за то, что она сделала. Но давай лучше отложим это на потом.

— Я не собираюсь мстить. Месть не имеет смысла.

— А вот и нет! Мстить — это кайф. Помнишь, я рассказывал про ублюдка с упаковочным ножом? Уделав его, я получил больше удовольствия, чем от игры «Брюерз».[6]Конечно, зависит от того, кто у них на подаче.

Харт тяжело вздохнул.

— Не в мести суть. Нам просто необходимо это сделать.

— Черт! — выругался вдруг Льюис.

— Что еще стряслось? — встревоженно посмотрел на него Харт.

Льюис теребил мочку уха.

— Застежку потерял, — сказал он, обшаривая взглядом землю вокруг.

— Какую застежку?

— От серьги.

Он осторожно сунул изумруд, или какой там был у него в ухе камень, в маленький кармашек джинсов.

«Господи боже…»

Из багажника «форда» Харт достал электрические фонарики и запасные патроны. Дождавшись, пока Льюис снова натянул перчатки, он передал ему коробку с девятимиллиметровыми пистолетными патронами и упаковку с двенадцатью зарядами к ружью.

— Через полчаса совсем стемнеет. А искать ее в темноте замучаешься. Так что давай, шевелись.

Но Льюис не тронулся с места. Он смотрел куда-то за спину Харта и крутил коробку с патронами, словно это был кубик Рубика. Харту на мгновение подумалось, что у парня окончательно мозги съехали набекрень. Но, как выяснилось, внимание его молодого напарника привлекло нечто совершенно другое. Льюис рассовал коробки по карманам, ухватился за ружье, сняв его с предохранителя, и кивнул в сторону подъездной дорожки.

— У нас гости, Харт.

Приближаясь к дому Фельдманов, Бринн ощущала, что, несмотря на тусклый свет, проглядывающий сквозь шторы в окнах, выглядит он крайне зловеще. Два других дома, которые она миновала, послужили бы неплохой декорацией для семейных драм. А в этом можно смело снимать фильмы по Стивену Кингу, что так любили смотреть они с Кейтом.

Она подняла голову к крыше трехэтажной постройки. Во всем округе Кеноша едва ли найдется еще хотя бы несколько домов таких размеров и в таком стиле. Белая облицовка, уже изрядно поизносившаяся, и полукруглая открытая веранда. Вот веранда ей понравилась. Примерно такая же была в доме ее детства в О-Клэр. Вечерами она любила сидеть на качелях, пока ее брат пел, бренча на старенькой гитаре, сестра флиртовала с очередным мальчиком-поклонником, а родители говорили, говорили и говорили… Да и в доме, где они жили с Кейтом, веранда тоже была хороша. А вот в нынешнем жилье и места не подберешь, где такую можно было бы пристроить.

Подойдя еще ближе к владениям Фельдманов, она увидела двор перед домом, и он произвел на нее впечатление. Здесь проделали дорогостоящую ландшафтную работу. Продуманно и аккуратно высадили кусты кизила, бирючины и крепового мирта и основательно их постригли. Она вспомнила, что ее мужу это решительно не нравилось, и своим клиентам он ничего подобного не рекомендовал («Мирту — мир, оставьте его в покое»).

Когда она парковала машину на посыпанной гравием дорожке, ей почудилось какое-то движение внутри, словно тень пробежала по шторе. Она выбралась из «хонды» на прохладный воздух, свежий, хотя и пропитанный сладким ароматом цветов и дымом от горящих в камине поленьев.