Одеваясь ко сну, она говорила служанке о планах на ближайшие несколько дней, но при этом думала о Брэнде. И ей очень хотелось, чтобы он ее поцеловал. Чтобы снова поцеловал.

«...Есть и другие мужчины, и многие из них будут ухаживать за такой красивой женщиной, как ты», – кажется так он сказал.

Глупая девчонка, вот кто она такая! Только наивные дурочки прислушиваются к комплиментам пустых распутников и ловеласов. А умудренные опытом женщины отдают предпочтение респектабельным джентльменам – таким, как мистер Гарольд Раунтри.

Разумеется, он далеко не красавец, но он необыкновенно доброжелательный и надежный. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности и была уверена в будущем. Да, с ним она ощущала твердую почву под ногами.

Конечно же, такой человек не мог совершить убийство! Не мог!

И все же слова Брэнда заставили ее задуматься... Она решила, что узнает правду во что бы то ни стало.

– Это я виноват, что миледи пострадала, – сказал Брэнду Баттерфилд.

Серый утренний свет сочился в окно маленькой комнатки над конюшнями. На узкой кровати сидел возница, рослый мужчина средних лет. Его голова была забинтована; повязка почти полностью скрывала черные с проседью волосы. Испытывая смущение и стыд, Баттерфилд старательно избегал взгляда хозяина.

– Я знаю, что вы меня не оставите на службе, но умоляю не выгонять, пока у меня не перестанет кружиться в голове.

Граф уселся на грубо сколоченный табурет и проговорил:

– Я не собираюсь выгонять тебя. Я пришел сюда для того, чтобы выяснить, как все произошло.

– Боюсь, что не смогу вам помочь, милорд. Я толком ничего не помню. Шел снег, я правил лошадьми, а потом вдруг... все померкло.

– Может, ты хоть что-нибудь припомнишь? – допытывался Брэнд. – Расскажи, что происходило непосредственно перед тем, как карету снесло с дороги. Может, колеса попали в колдобину? Или вы наехали на глыбу смерзшегося снега?

– Может быть. Кто знает... Шел густой снег, и я предложил миледи остановиться, но она велела продолжать путь.

Брэнд кивнул: он знал, что бабушка порой проявляет редкостное упрямство.

– А что было потом?

– Я пустил лошадей легкой рысью. Я не собирался рисковать жизнью дам, что бы они там ни говорили. Но ехать было очень сложно – снежные наносы... и прочее. – Уставившись в пространство, Баттерфилд поскреб ногтями заросший щетиной подбородок.

– И прочее? Что именно?

– Теперь я кое-что вспомнил... Было ужасно холодно, и мы с Таппером мерзли всю дорогу. Таппер сидел рядом со мной.

Брэнд нахмурился:

– Я не помню, чтобы бабушка нанимала слугу с таким именем.

– Он был новенький. Прослужил у нас только неделю. А до этого служил у герцога Бедфорда. Надо сказать, что он неплохо справлялся со своими обязанностями.

– Значит, вас было только двое?

– Да, двое. Как раз перед тем, как нам ехать, у Хоббса прихватило живот. У Ньюкасла тоже. Только что оба были здоровы – и вдруг такое... Ни с того ни с сего... Оба то и дело за живот хватались. Но леди очень торопились, и мы поехали вдвоем.

Может, «болезнь» слуг просто совпадение? Или тщательно продуманный план таинственного Таппера?

– А что еще помнишь? Что происходило перед тем, как вы съехали с дороги?

Баттерфилд почесал в затылке:

– Дайте подумать, милорд. Да, вспомнил... Когда до Лондона оставалось рукой подать, Таппер оглянулся и увидел, что плохо затянут ремень, которым крепился багаж. Он сказал, что надо закрепить его, и полез на крышу.

– А потом?

– Потом?.. Больше я ничего не помню. – Кучер развел руками. – Может, все было, как вы говорите. Может, мы попали в колдобину или наехали на кусок льда.

Граф внимательно посмотрел на кучера:

– Мне кажется, ты помнишь больше, чем говоришь. Я прав?

Баттерфилд уставился в пол и пробормотал:

– Простите меня, милорд. Я только помню, как Таппер полез на крышу, а потом... меня будто кто-то по голове ударил.

– Выходит, Таппер тебя ударил?

Кучер пожал плечами:

– Может быть, он. Но ничего же не пропало. Все драгоценности дам остались на месте. Тогда зачем ему это понадобилось?

Действительно, зачем? Брэнд поднялся с табурета:

– Что ж, пойду поговорю с ним.

– Прошу прощения милорд, но это невозможно. Таппер пропал в тот же день.

– Пропал?.. Значит, ты не знаешь, где он сейчас?

– Не знаю, милорд. Его нигде не нашли. – Возница покачал головой. – Этот негодяй удрал, бросив дам на произвол судьбы. А я, как вам известно, был без сознания. Нам повезло, что мимо проезжал какой-то фермер. Он и вызвал подмогу.

Брэнд помрачнел и сквозь зубы проворчал:

– Действительно, повезло... Опиши мне этого Таппера.

– Высокий и тощий. С лошадиными зубами. Глаза голубые, а волосы темные. И оспина на щеке. Вот тут. – Кучер ткнул себя пальцем в щеку.

– Откуда он родом?

Баттерфилд покачал головой:

– Таппер никому об этом не рассказывал. Хотя... Он, кажется, говорил, что его тетка торгует рыбой на Биллингсгейтском рынке. Прошу прощения, милорд, но это все, что я помню.

Шарлотта прогуливалась с Фэнси по саду, погруженному в зимнюю спячку, когда из конюшен вышел Брэнд, ведущий под уздцы угольно-черного жеребца.

Посыпанные дроблеными ракушками дорожки громко похрустывали под ногами Шарлотты, а влажный ветерок теребил ленты на ее шляпе. Утро было безоблачное, и яркое солнце слепило глаза. Снег уже почти растаял, только в тени и под кустами еще виднелись небольшие белые заплатки. И повсюду пробивались из-под земли нежные ростки подснежников.

Едва Шарлотта увидела Брэнда, сердце ее забилось быстрее – ее охватил уже знакомый внутренний трепет. Граф был без шляпы, и ветер ерошил его темно-каштановые волосы. Он затягивал седельную подпругу, а Шарлотту, казалось, не замечал.

Ей следовало бы хранить молчание и не обращать на Брэнда внимания. И конечно же, ей следовало оставаться на месте, а еще лучше – побыстрее уйти.

Возможно, она так и поступила бы, если бы не Фэнси. Помахивая хвостиком, собачка натянула поводок и подтащила хозяйку к аккуратно подстриженной живой изгороди, отделявшей садик от хозяйственного двора. Крепко вцепившись в поводок, Шарлотта пролепетала:

– Здравствуй... Что-то ты хмурый с утра.

Взглянув в ее сторону, Брэнд едва заметно улыбнулся: