Георгий задал вопрос Дмитрию Ивановичу о сути его открытия Периодической системы элементов. Вопрос звучал примерно так: «Что выражает сия таблица? Чем она помогает ученому?» Я заметил, что великий ученый несколько «подвис», я, уверенный, что он просто испытывает трудности с формулированием простыми словами сути своего открытия, брякнул, что сия система показывает зависимость свойств химических элементов от строения атома сего элемента, выраженного через вес атомного ядра. Каюсь. Устал. Настраивался на беседу совершенно на другую тему. Увидев разгорающийся в глазах великого ученого фанатический блеск, предложил перейти к десерту и продолжить нашу беседу уже в формате тет-а-тет.

Через полчаса великий химик взял меня в оборот, вцепившись клещами… Пришлось импровизировать на ходу:

– Дмитрий Иванович, в бумагах покойного брата Александра я обнаружил записки некого немецкого химика Майера. Студент Уго Майер погиб на дуэли. В своей работе, нигде не опубликованной, он выдвинул странную теорию строения атома из кубиков. По его мнению, атом состоит из ядра и оболочки. Оболочка имеет отрицательный электрический заряд, ядро – положительный. Ядро состоит из кубиков – положительных и нейтральных. Число положительных кубиков соответствует номеру элемента в вашей таблице и количеству отрицательных зарядов в оболочке. Более подробностей не требуйте – не помню. Но обещаю постараться эту работу найти, там еще что-то было про сущность валентности, извините. Не химик, не вспомню.

– Я могу эту работу увидеть?

– Думаю, что оригинал погиб во время взрыва в Зимнем. – Увидев, как вытягивается лицо ученого в невыразимом отчаянии, добавил: – Надеюсь, в моем личном архиве должен сохраниться перевод, не уверен, чистовой или черновой, думаю, вы сможете разобраться.

Вижу, что Менделеева попустило немного. А вот потом я его как химика пригрузил. Созданием взрывчатых веществ, новых и мощных, во-первых, формула бездымного пороха, подсказав его приблизительный состав и участие в технологическом процессе хлопчатника, как важнейшего элемента. Нитроглицериновые пороха. А потом объяснил, какое огромное количество кислот, в первую очередь азотной, надо для производства взрывчатки. Узнав потребности во взрывчатых веществах, Дмитрий Иванович посмотрел на меня совершенно очумелым взглядом.

– Но вы ведь понимаете, что это невозможно вообще?

– Знаю, что это надо сделать, а возможно или нет – это уже несущественно. К сожалению, совсем недавно ушел из жизни выдающийся ученый Зинин, получивший анилин из бензола. Скажите, построить химический завод по производству анилина и красителей на его основе возможно?

– Да, ваше императорское высочество, это будет гигантская химическая лаборатория. Строительство такого предприятия станет серьезной основой для развития всей химической промышленности, которой у нас фактически нет.

– А знаете что, Дмитрий Иванович, давайте мы с вами соберемся через десять дней. Думаю, нам надо привлечь лучших ученых-химиков, которые разработают пути решения проблемы взрывчатых веществ и их получения путем создания независимой химической промышленности империи. И еще… Назовем этот орган… «Анилиновым комитетом» и официально будем строить заводы по производству анилиновых красителей. Для секретности. Надеюсь, вы понимаете, что секретность в этом деле на самом первом месте…

О! Кстати, Илларион Иванович отстрелялся, что-то уже с генералом Черевиным обсуждают. Значит, мне пора – клиент для разговора созрел. Клиент – это я.

Глава пятая

Первый блин комом

А в социализме много хорошего, но он

не получился у нас, первый блин комом –

не надо второй блин делать.

В. Жириновский

Санкт-Петербург. Ново-Михайловский дворец.

28 мая 1889 года

ЕИВ Михаил II

Мне еще никогда не было так стыдно. Я держу в руках книгу мемуаров покойного военного министра при двух императорах, Дмитрия Алексеевича Милютина, и испытываю дичайшие чувства: стыда, горести, сожаления. Этот талантливый человек из-за меня прожил на двадцать лет меньше. Зачем его потянуло на войну? Шальной осколок, тяжелое ранение и медленное угасание под присмотром врачей, растянутое на три месяца. К сожалению, ничего не получилось, медицина не смогла спасти этого человека, ставшего весьма дорогим и ценным сотрудником и соратником в самом начале моего царствования. Горе, сожаление, мог же не пустить, удержать, так вот вам… Стыд… Стыд от того, что прочитал в его воспоминаниях. Как историк я знал, что Милютин не слишком высоко оценивал военные таланты Михаила Николаевича, оценивая его личную храбрость и в Крыму, и на Кавказе, но при этом считал, что от командования армиями меня надо держать как можно дальше. А тут вдова передала его дневники в мой секретариат. И я читаю про то самое первое совещание, которое я провалил, и стыд за оное терзает меня до сих пор!

Все началось с выбора помещения: у меня была идея прекратить эту порочную практику государей превращать свои личные покои в рабочие станции, однако же, скорее всего, иного выхода пока что не предвидится. Помню, последний раз окинул взглядом помещение, в коем предстояло провести расширенное совещание, как бы это сказали в далеком будущем, «с руководителями силовых структур». И оно мне активно не понравилось. Кабинет, как площадку для деловых переговоров, пришлось срочно сменить по совету Сандро. После того как я откровенно беседовал со своим «сыном», этот шельмец с ехидной улыбочкой проинформировал своего милого папа об отличной возможности подслушивать каждое слово, произнесенное в его апартаментах. И, кстати, чем он лично занимался время от времени. Никогда не думал, что с юным телом в академике проснется вуайерист! Нет, за нами с «супругой» он не подглядывал, но вроде как подслушивал, судя по его хитрой и довольной физиономии. После тщательных поисков во дворце на одном из этажей нашлась анфилада комнат, войти в которые можно было только через одну дверь. Весьма ценным было наличие умывальника и иных удобств, а также место для секретаря и охраны. Все это напоминало стандартные дворцовые покои великого князя: приемная, из которой попадаешь в гостиную, оттуда кабинет и спальня, а кому не повезет – только спальня. В общем, под руководством Ольги Федоровны эти три комнаты (последней были совмещенные кабинет и комната отдыха) очень тщательно готовились к предстоящему мероприятию. И зачем я отдал это дело на откуп супруги? Замотался. Не посмотрел, как и что происходит. И вот результат! Помню, какой бой выдержал, пока не вынес из кабинета все лишнее. Да еще и не все! Сослался на траур по брату. Не поверили. Но как отмазку приняли.

Ольга Федоровна же решила выказать моим посетителям максимальное уважение (по местным меркам), учитывая и солидный возраст пришедших, и их высокий статус в обществе. Вот блин, никак не могу из этих рамок сословных условностей выбраться. Постоянно на какие-то новые нюансы натыкаюсь. А сколько времени