К концу 1942 г. план Бессонова вступил в стадию практической реализации. В бывшем монастыре Лейбус под городом Бреслау из советских военнопленных началось формирование десантной бригады трехбатальонного состава (до весны следующего года удалось сформировать лишь один батальон, известный также как «особый отряд СС»). Переброску десантников должна была осуществлять разведывательная группа командующего люфтваффе (Aufklärungsgruppe O.b.d.L.), которая специализировалась на дальних разведывательных полетах и заброске диверсантов и агентов в глубокий тыл противника. На ее вооружении имелись самолеты He111, Ju86, Ju88 и Ar240, которые позволяли произвести доставку десанта и снаряжения с аэродромов, расположенных на территории Ленинградской и Смоленской области, а также с баз в Финляндии и на севере Норвегии до районов Воркуты и Салехарда с промежуточной посадкой на секретных базах в Архангельской области, хотя некоторые самолеты группы могли производить заброску без промежуточных посадок. В случае захвата Салехарда предусматривалось снабжение и по морю[71].

Однако к концу 1943 г. руководство «Цеппелина» разочаровалось в Бессонове, поскольку усомнилось в его лояльности. Под предлогом того, что он ранее принадлежал к руководящему составу НКВД, Бессонов был арестован и отправлен в концлагерь Заксенхаузен. Туда же отправились его ближайшие сотрудники Бродников, Любимов и Будыхо. Политический центр борьбы с большевизмом был распущен, а его личный состав — распределен по различным подразделениям «Цеппелина» либо переведен в Русскую освободительную армию. Некоторые сотрудники ПЦБ продолжили разложенческую работу по линии антисоветской пропаганды, большинство — использовано в качестве диверсантов, а часть личного состава десантной бригады — еще в марте 1943 года передана на формирование в Белоруссии 1-го русского национального полка В.В. Гиль-Родионова[72].

Любопытна оценка фигуры Бессонова со стороны бывшего сотрудника «Цеппелина» и члена НТС H.H. Рутыча (Рутченко). В своем выступлении на расширенном совещании журнала «Посев» (1975) он подробно рассказал о том, как познакомился с «генеральным руководителем» ПЦБ в особом отделении Заксенхаузена (в лагерь Рутыч попал летом 1944 г. в связи со своей деятельностью в НТС). Рутыч подробно излагает план Бессонова по выброске десанта, однако почему-то утверждает, что этот проект разрабатывался под патронажем люфтваффе. Причины провала бессоновского начинания Рутыч видит так: «Когда бригада Бессонова была более или менее сформирована, высшее гитлеровское руководство… перепугалось, ибо Гитлер больше всего боялся иметь дело с независимой русской силой, да еще где-то под Уралом, то есть вне какого-либо контроля. В части Бессонова были засланы агенты Гестапо и, хотя они были обнаружены, он был вскоре… арестован… А бригада… была передана из военно-воздушных сил руководству СС, расформирована и побатальонно использована в борьбе с партизанами»[73].

Возникает вопрос: при чем здесь «военно-воздушные силы»? Уж кто-кто, а Н. Рутыч не мог не знать, что проект Бессонова с самого начала был тесно связан с СД и «Цеппелином»[74].

Касаясь дальнейшей судьбы руководителей ПЦБ, отметим, что Бессонов, Бродников и Будыхо сумели пережить войну, но были переданы американцами Советскому Союзу. 19 апреля 1950 г. все они были расстреляны по приговору Военной коллегии Верховного суда. Любимов умер в Заксенхаузене[75].

Попытаемся ответить на вопрос: имели ли надежды руководства РСХА на возможность организации мощного повстанческого движения в глубоком советском тылу сколько-нибудь реальные основания?

Обратимся к подготовленному в 1944 г. докладу начальника Отдела по борьбе с бандитизмом НКВД СССР комиссара государственной безопасности 3-го ранга A.M. Леонтьева «О результатах борьбы с бандитизмом, дезертирством и уклонением от службы в Красной армии с июля 1941 по июль 1944 гг.». При этом нас будут особенно интересовать центральные районы РСФСР и Сибирь, так как именно эти регионы изначально рассматривались руководителями «Цеппелина» в качестве приоритетных для «разложенческой работы» («острие удара» должно было быть направлено в самое сердце страны, а не на ее окраины).

Леонтьев констатирует: «С началом военных действий бандитско-повстанческий элемент повсеместно активизировал свою вражескую деятельность. Ориентируясь на приход немцев, бывшие участники вооруженных антисоветских выступлений, разгромленных повстанческих, контрреволюционных организаций, бывшие белоказаки, кулаки, бандиты, участники религиозных сект и т. д. начали группироваться.

В целях подрыва военной мощи Советского Союза и оказания помощи немецко-фашистским войскам указанные элементы повели среди населения антисоветскую, пораженческую агитацию, агитацию за дезертирство из Красной армии и уклонение от службы. Привлекая на свою сторону бандитов, дезертиров, уклонившихся и других нелегалов, они начали создавать бандитско-повстанческие группы и формирования, ставя своей задачей организацию вооруженных выступлений в тылу Красной армии.

Подрывная деятельность антисоветских элементов значительно усиливалась с продвижением немецких войск в глубь нашей страны. К октябрю 1941 года в ряде тыловых районов Советского Союза возникло большое количество бандитских групп…

…С началом войны рост бандитизма в центральных районах Советского Союза шел в основном за счет выходцев из семей бывших кулаков, купцов, служителей религиозного культа и других антисоветских лиц, которые, не желая защищать советскую власть, уклонялись от призыва и мобилизации в Красную армию, переходили на нелегальное положение и объединялись в банды… Возникшие банды совершали террористические акты над советско-партийным активом, убийства отдельных граждан с целью грабежа и налеты на колхозы и совхозы»[76].