Как-то он поделился своими проблемами с Ванькой.

Тю, дурило, — засмеялся приятель. — Зовсим з глузду зъихав! Нашёл с кем трахаться!

Но Боренька видел, что Ванька ему завидует. В свои четырнадцать лет Ванька выглядел на восемнадцать. Здоровый, высокий, под рубашкой мышцы перекатываются… Боренька, по сравнению с ним, совсем пацанёнком казался. Но Танька Осипова выбрала почему-то именно его, и это казалось Ваньке странным, непонятным. Но Боренькина просьба не застала его врасплох. Он уже несколько месяцев подыскивал себе напарника, не знал только с кем поделиться своей тайной. Никому из друзей он не мог довериться, боялся, что они сдадут его раньше времени. А Борьке вроде бы верить можно. Вон сколько времени держал в себе, никому не проговорился про Таньку!

— Есть у меня одна идея, — сказал Ванька, — но не знаю, как ты, сможешь?

— Что за идея?

— Если скажу, назад дороги не будет. Согласен?

— Двум смертям не бывать, — махнул рукой Боренька.

Смотри, если поймают, припаяют столько, что мало не покажется.

И Ванька поделился с ним своей идеей. В центре города находился большой продовольственный магазин. К вечеру у продавцов собиралась немаленькая выручка, которую они под роспись сдавали директору. Деньги отвозились в банк на следующий день, утром. Это значит, что всю ночь они лежали мёртвым грузом в кабинете. Оставалось их только найти и взять.

Как же мы попадём туда? — спросил заинтригованный Боренька. О последствиях он не думал.

Но оказалось, что у приятеля есть план. Он несколько месяцев присматривался к магазину. Продавщицы уходили с работы в девятом часу вечера, директор закрывал магазин около десяти. Правда, недалеко находилось отделение милиции, но на них можно было не обращать внимания. Милиционеры были на сто процентов уверены, что их близость будет отпугивать воров и налётчиков. Каховка, вообще, в этом смысле, была тихим и спокойным городом. Все друг друга знали, и любой новый человек сразу привлекал внимание. Так что ни о каких крупных кражах или разбойных нападениях не могло быть и речи. На этом Ванька и хотел сыграть. На них вряд ли подумают. А попасть в помещение было достаточно просто. Магазин открыли в заново отстроенном и отремонтированном бывшем жилом доме, на крыше которого сохранилась старая печная труба. Она уже давно не использовалась по своему прямому назначению, но по ней можно было попасть внутрь.

— Ты невысокий, худенький, как раз пролезешь, — закончил свой план Ванька.

— А как же ты?

Откроешь мне окно в туалете, на втором этаже. Там тополь рядом стоит, я с него перепрыгну.

Все получилось именно так, как рассчитал приятель. Деньги они нашли в ящике стола, пять с половиной тысяч. Новыми! Сумма по тем временам немыслимая. Директор даже не удосужился закрыть кабинет, настолько был уверен в себе и в близлежащей милиции. В кабинете ещё находился огромный сейф, которым ребята тоже заинтересовались. Но открыть его не было никакой возможности. Боренька покрутил круглый диск, вокруг которого были цифры, и вдруг услышал щелчок. Даже не услышал, почувствовал. Он осторожно продолжал крутить, пока снова не щёлкнуло.

— Пошли быстрее, — торопил его Ванька.

Подожди, тихо, — Боренька прислушался к сейфу. Ощущение было такое, будто перед ним живой организм, ещё чуть — чуть и он откроется.

Замок щёлкнул ещё раз и дверца сейфа распахнулась. Внутри стояла бутылка армянского коньяка, и лежали какие-то бумаги. Денег не было.

Ну, ты даёшь! — восхищённо сказал Ванька. — Ты, наверное, любой замок открыть сможешь.

Из магазина они выбрались тем же путём, как и пришли. Даже не забыли протереть все, за что хватались. Из кинофильмов Боренька знал, что все воры так делают. А вот о своих новых способностях, которые обнаружил в себе, открывая сейф, даже не задумался. Не придал этому значения.

— Слышь, Ванька, — сказал Боренька, когда они шли по ночной, пустынной улице, — не вздумай деньги тратить, пока все не успокоится.

Не учи учёного, — во весь свой щербатый рот заулыбался приятель. — Представляешь, сколько денег за один раз заграбастали!

На следующий день весь город гудел. Такого ограбления нищая Каховка давно уже не помнила. Взмыленные милиционеры проверяли каждого встречного — поперечного, тащили в отделение всех, кто когда-либо стоял на учёте, или сидел, но найти грабителей так и не смогли.

Через полгода Боренька подошёл к Ваньке и сказал:

— Пора бы повторить.

— Ты чо? Я в магазин теперь ни ногой.

— Зачем в магазин? Как ты думаешь, где директор хранит свои деньги? В сберкассе, что ли?

— Не знаю, — задумался Ванька.

— А я знаю. Нужно только к нему домой попасть.

— И как ты себе это представляешь?

— Ты знаешь его дочку? Она в нашей школе учится. Так вот, у неё день рождения скоро. Соображаешь?

— Пока нет. Объясни.

Мы придём к ней и сделаем слепки с ключей. А ты в своём сарае потом сварганишь ключики.

Все получилось так, как говорил Боренька. Единственное, чего он не учёл, это то, что в дверях был не один замок, а три. Но его это не остановило. В квартиру они попали в ночь с субботы на воскресенье. Александр Наумович с семьёй уехал на выходные в Херсон, к родственникам. Пока Ванька шмонал комнаты, Боренька остановился перед сейфом в спальне. Он был уверен, что основная сумма находится здесь. Боренька походил перед сейфом, потрогал его руками… Он хотел почувствовать его, сжиться с этой железной коробкой. И только, когда пришла уверенность, он начал крутить диск. Пальцы и слух чутко реагировали на каждый слабый щелчок. Когда дверца открылась, Боренька ахнул. Весь сейф был заполнен денежными пачками в банковской упаковке. Здесь же находились и золотые побрякушки жены Александра Наумовича, директора продовольственного магазина. Боренька был уверен, что тот не побежит в милицию, вряд ли все это богатство было нажито честным путём. В секретере в комнате Ванька нашёл несколько сберегательных книжек на предъявителя, на общую сумму 38 тысяч рублей. Что с ними делать, ребята не знали, но книжки взяли, просто так, из вредности.

Боренька уже давно забыл про Таньку Осипову. Постоянное чувство опасности и риска было намного острее, чем секс. Это не значило, что он совсем отказался от женщин, просто относился к ним теперь как бы свысока, никому не отдавая предпочтения. Они же наоборот, будто почувствовали в нем что-то значительное, необычное, сами вешались ему на шею. За последний год Боренька, практически, не изменился, был все такого же невысокого роста, вихрастый, только плечи стали пошире, да в глазах появилось что-то взрослое, не свойственное его возрасту.

Однажды во дворе появился мужчина. На вид неприметный, лет сорока, в лёгкой болоньевой курточке.

Эй, еврейчик, иди сюда, — позвал он Бореньку. — Скажи мне, жиденок, это ты Наумыча ломанул? Ай-ай-ай, а ещё из такой уважаемой семьи!