Логан наклонился надо мной так низко, что я рассмотрела темно-зеленые пятнышки на радужках его глаз, и осторожно положил меня на кровать. Я судорожно сглотнула.

— Мне кажется, что я давно тебя знаю,— негромко произнес Логан.— Разве не странно?

Я не нашлась что сказать. Шарлеман вспрыгнул на кровать, улегся рядом со мной на одеяло и помешал мне придумать подходящий ответ.

Логан отошел от кровати.

— Я тебя оставлю. Когда Люси вышла из-под действия гипнотического порошка, она сломала Николасу нос. Подозреваю, что у тебя удар посильнее, а мне мой нос нравится таким, какой он есть. Никто тебя не потревожит,— добавил он..— Спустишься, когда поймешь, что готова. Я буду ждать.— Он поклонился.— Mademoiselle.

Дверь за ним закрылась очень тихо. Я услышала, как удаляются и затихают на лестнице его шаги, и только теперь позволила себе вздохнуть. Шарлеман заинтересованно поднял голову.

— Это не совсем соответствует нашему плану,— сказала я ему.

Мои братья — просто идиоты.

Любому видно, что под всеми ее шрамами и позой Изабо куда более хрупка, нежели кажется. Когда ее представляли королевской семье в качестве принцессы-отшельницы, правительницы Гончих, это не должно было выглядеть так, словно в зале распылили дозу гипнотического порошка. Четверым идиотам не следовало таращиться на нее с глупым видом.

Да, я не мог удержаться от этого, но уж им-то следовало совладать с собой. Она была прекрасна, свирепа и совершенно не похожа на всех, кого я когда-либо знал.

Было действительно очень трудно не таращиться на нее. Куда лучше было просто выйти за дверь и наткнуться на бувье, лежавшего у верхней ступени и с любопытством смотревшего на меня.

— Это просто кошмар, Будика,— сообщил я собаке.— Не думаю, что мы унаследовали дипломатический талант папы.

Собака опустила морду на лапы. Я мог бы поклясться, что она закатила глаза к потолку.

Я болтался у лестницы еще минут пятнадцать, пока не начал чувствовать себя кем-то вроде упрямого охотника.

Соланж вышла из своей комнаты в коридор, увидела меня и попыталась утешить:

— С ней все будет в порядке, Логан.

— Знаю.

— Ты сменил рубашку? — полюбопытствовала Соланж.

— Нет.

— Сменил, не ври,— усмехнулась она.— Очень плохо, что твоя подружка пыталась убить моего парня.

— Очень плохо, что он одурманил ее своим порошком,— фыркнул я.— Она не моя подружка, я с ней только что познакомился. А ты говори потише, ладно?

— Я тебя никогда таким не видела,— Соланж приподняла бровь.

— Заткнись, принцесса,— насмешливо проворчал я.

Соланж прищурилась при слове «принцесса» и пригрозила:

— Я перекрашу все твои пиратские розовые рубашечки!

— Может, они только лучше станут выглядеть? — усмехнулся я.

Сестра задержалась на площадке. Ее лицо вдруг стало серьезным.

— Это правда, что какая-то наемная убийца пыталась проткнуть колом маму?

— Кто это тебе сказал?

Соланж пихнула меня в плечо. Сильно.

— Ой! — вскрикнул я, потирая ушибленное место.— За что?

— За то, что ты считаешь меня тупой и не отмечаешь на вопрос.

— Я не считаю тебя тупой.

— Тогда, Логан, перестань вечно защищать меня!

— Нет.

Соланж издала разочарованный стон.

— Ладно,— вздохнул я.— Да. Какая-то девчонка действительно пыталась проткнуть маму колом. Но никто не пострадал.

— Монмартр?

— Да, на ней был его знак.— Мне противно было говорить об этом, особенно потому, что лицо Соланж сразу окаменело, а глаза стали пустыми.— Но она пронзила себя колом до того, как мы успели ее допросить.

— Черт побери! — Соланж стукнула кулаком по стене, заставив задрожать хрустальную люстру над нашими головами.— Он пытается сделать меня королевой, убив маму!

— Похоже на то,— признал я и обнял Соланж за плечи.— Но этого не произойдет.

Она потерла руки, как будто они замерзли. На самом деле вампиры не мерзнут, так что это было скорее привычкой, чем необходимостью.

— Я надеюсь, что ты прав, Логан.

— Я всегда прав.

Соланж хихикнула, чего я и добивался, а потом заявила:

— Смотри, ты скоро станешь таким же тщеславным, как Куинн.

— Никто не может быть таким же тщеславным, как Куинн,— заявила Люси, возникшая внизу у лестницы.

Она держала кружку с горячим шоколадом и пригоршню печенья. Ее родители еще не вернулись из своего ежегодного медитативного вояжа, а это значило, что Люси еще какое-то время должна была жить у нас, пожирая белый сахар и прочую нездоровую пищу. Для нее было куда большей проблемой то, что ее мама готовит полные кастрюли тофу, чем то, что все вокруг постоянно пьют кровь.

— Где остальные? — спросил я.

В камине горел огонь, но гостиная была пуста. Кухня тоже.

— Чинят наружную стену,— ответила Люси.

Северная сторона нашего фермерского дома представляла собой мешанину обгоревших и испорченных водой бревен. Терраса, охватывавшая дом, приняла на себя главный удар, когда Хоуп вырвалась из нашей гостевой комнаты, а затем вернулась со своими ненормальными агентами-предателями. Бруно так много времени тратил на восстановление домашних запасов и столь неразборчиво отвечал нам по сотовому телефону, что мы быстренько начинали слышать разные «подозрительные» звуки в лесу, и он возвращался домой и снова занимался патрулированием периметра. У нас накопилось очень много вопросов к Хоуп, да и к Монмартру тоже. Нас весьма раздражало то обстоятельство, что мы пока не имели шанса заставить их заплатить за все самым ужасным образом и в полной мере. Маленькая месть была бы приятна всем нам, независимо от папиных рассуждений о том, что мы станем лишь сильнее от испытаний. По правде говоря, мы просто радовались тому, что Соланж сумела пережить обращение и все разнообразные попытки ее убить.

Но я был доволен еще и тем, что мне уже не шестнадцать. Потому что шестнадцать лет в нашей семье — это просто кошмар.

— Наверное, мне надо пойти помочь им,— неохотно произнес я.

Тяжелый ручной труд смертельно опасен для хорошей одежды.

— Черт, конечно надо! — воскликнул Николас, появляясь из подвала еще с одним ящиком инструментов и пилой.

Люси усмехнулась, глядя на него, когда он подтащил все это к задней двери, облизнула с губ шоколад и сказала:

— Пояс с инструментами. Круто!

Дунул ветерок, и я почуял теплую кровь, текущую под ее кожей. Мы все ее почуяли. Николас отступил на шаг, как будто ему вдруг стало больно.