В странах Балтии реально наступила постиндустриальная эра, только проявилась она в форме техноапокалипсиса, когда большинство промышленных предприятий закрылись, новые рабочие места не появились. Как результат – население либо перебивается временными заработками и пьет, либо эмигрирует.

Предприятия, уничтоженные в Прибалтике за последние два десятилетия – это тема, по которой можно было бы написать отдельную книгу. Таких предприятий насчитываются сотни: советские и досоветские, тяжелой и легкой промышленности, энергетические, пищевые, логистические… Среди них были и маленькие локальные предприятия, обслуживавшие нужды окрестного населения – какой-нибудь сахарный завод в Екабпилсе (Латвия) или лесопилка под Паневежисом (Литва). Были средние производства, поставлявшие продукцию в другие союзные республики: судостроительный завод в Лиепае (Латвия), машиностроительный завод в Пярнумаа (Эстония). Были и всесоюзные бренды, и бюджетообразующие предприятия – гиганты.

Мажейкяйский НПЗ – единственный нефтеперерабатывающий завод в странах Балтии и крупнейшее промышленное предприятие Литвы, построенное советским правительством как часть инфраструктуры по переработке и транспортировке сибирской нефти: все годы независимости продавался то американцам, то полякам, находясь в состоянии перманентного полубанкротства, в котором пребывает и на момент написания данной книги (подробнее см. Гл. VII). РАФ – Рижская автобусная фабрика, поставлявшая знаменитые «рафики», бегавшие по всей стране. Завод полупроводников «Альфа», километры территории которого в центре Риги сейчас заросли бурьяном и зияют выбитыми стеклами[13]. Завод радиоэлектротехники «Эльма» и производитель микросхем «Вента» в Вильнюсе, таллинский «Двигатель» – одно из крупнейших промышленных предприятий Эстонской ССР, основанное еще при Николае II.

Всё это индустриальное наследие, доставшееся странам Балтии в 90-е годы, прошло общий путь: приватизация/раздробление/банкротство. Эти заводы и фабрики давали возможность нормально жить сотням тысяч людей: рабочим, служащим и их семьям. Сейчас эти люди зачастую трудятся на аналогичных фабриках и заводах в Стокгольме, Бирмингеме или Глазго.

Вот выбранные в произвольном порядке индустриальные объекты Литвы, Латвии и Эстонии, некогда бывшие брендами и «локомотивами» прибалтийских республик, но более не существующие:

ВЭФ, Латвия (1919–1999)

R.I.P.

Valsts Elektrotehniska Fabrika, Рижский государственный электротехнический завод «ВЭФ». Был крупнейшим электротехническим предприятием Латвии, ведущим производителем АТС, телефонов, телефонных коммутаторов, радиостанций, радиоприёмников. Первые заводские корпуса были построены еще в конце XIX века, само предприятие основала первая Латвийская республика, на первом году своего существования издав приказ об организации механической мастерской по ремонту телефонных и телеграфных аппаратов, линейного оборудования и почтового инвентаря. Через несколько лет ВЭФ уже выпускал спортивные самолеты, военные истребители VEF Irbitis-16, самые маленькие в мире, «шпионские» фотоаппараты Mixon, экспортировал знаменитые радиоприемники VEF в Швейцарию, Норвегию, Великобританию и другие европейские страны.

По окончании многострадальной для Латвии Второй мировой войны и победы советского строя, ВЭФ продолжал развиваться в условиях социализма и плана. К моменту провозглашения Латвией независимости на заводе работали 20 тысяч человек, производившие десятки видов электротехнической продукции. По состоянию на 1991 год ВЭФ в Советском Союзе носил звание легендарного, а выпускаемый им радиоприемник «Спидола» превратился в один из символов советской жизни. На базе ВЭФа создавались дочерние предприятия: Рижский электроламповый завод, завод «Коммутатор», специально для работы на ВЭФе готовили кадры средние профессиональные и высшие технические учебные заведения Латвийской ССР.

После провозглашения независимости и открытия торговых границ латвийская электронная промышленность не смогла выдержать конкуренцию с иностранными фирмами, из-за разрыва хозяйственных связей с республиками бывшего СССР сорвался производственный цикл, из-за принуждения технических вузов к преподаванию на латышском языке (на котором техническое образование дать практически невозможно) прервался процесс обучения и повышения квалификации кадров… В итоге в 1999 году ВЭФ был приватизирован и разделен на шесть фирм, прекративших затем свое существование.

Сейчас помещения завода частично заброшены, частично сдаются под офисы.

Печальная история ВЭФ полностью разбивает мифологию латвийских правительств. Их политика уничтожила не советский «долгострой», а высокотехнологичное инновационное предприятие, которое выдерживало конкуренцию и поставляло свою продукцию на европейские рынки при первой независимости, а при второй не просуществовало и восьми лет. История предприятия свидетельствует, что при межвоенном диктаторе Улманисе латвийское государство предпринимало протекционистские меры, поддерживающие завод. А советская власть сумела сохранить инновационный потенциал предприятия в условиях командно-административной системы. Постсоветские же руководители Латвии просто развалили ВЭФ. Завод, который развивался как латвийский Siemens или Phillips, превратился в неухоженный памятник самому себе. Что же до того, что продукция ВЭФ ко времени коллапса социалистической экономики крайне отстала от западных аналогов, то и Siemens начинался не с 3D телевизоров, и многие социалистические предприятия бывших ГДР и Чехословакии почему-то не были разобраны на металлолом и под офисы, а успешно прошли технологическую модернизацию.

Кренгольмская мануфактура, Эстония (1857–2010)

R.I.P.

Была расположена на острове и вдоль берега реки Нарвы, близ портового города Нарва-Йыэсуу, куда доставлялся хлопок из южных штатов США. Это выдающийся памятник первого российского капитализма, когда промышленная революция в Российской империи начиналась с текстильной промышленности. В 1872 году на мануфактуре произошла первая в Российской империи забастовка рабочих – Кренгольмская стачка. Перед Первой мировой там работали 10 тысяч человек. После революции обанкротилась и закрылась из-за утраты Эстонской республикой рынка сбыта в России. Была возрождена в советской Эстонии, превратившись в крупное промышленное предприятие. В советский период Кренгольмская мануфактура занимала более 30 гектаров земли, на ней работали 12 тысяч человек. Продукция предприятия пользовалось огромным спросом в Советском Союзе: понятие «эстонский трикотаж», под которым понимались кренгольмские ткани, было одним из символов качества прибалтийской легкой промышленности. В поздний советский период, когда партия и правительство заявляли о приоритете товаров народного потребления, Кренгольмская мануфактура неоднократно ставилась в пример в числе передовиков социалистического производства.

В 1994 году знаменитое предприятие было приватизировано – его приобрела шведская компания и разделила на несколько предприятий, которые в течение следующих 16 лет закрылись одно за другим. В 2010 году мануфактура была признана банкротом окончательно. Сейчас её огромная территория в нижнем течении Нарвы пустует – тянущиеся и тянущиеся безжизненные заводские цеха, склады сырья, склады готовой продукции, рабочие общежития вызывают ассоциации с фильмом «Сталкер» Андрея Тарковского. Впечатление они производят поистине жуткое.

В отношении Кренгольмской мануфактуры не скажешь, что из-за социализма она технологически отстала от западных аналогов: трикотаж – не радиоаппаратура, здесь, наоборот, будут ценить приверженность традициям. К тому же, если качество ткани веками сохранялось на высшем уровне, а потребители подвержены ностальгическим настроениям, то после модернизации и оптимизации производства едва ли могли быть проблемы со сбытом эстонского трикотажа. Тем не менее в независимой Эстонии предприятие разорилось при всех стартовых условиях для успешного развития, и произошло это в правление боготворимой праволиберальными публицистами