– Привет, Джульетта! Представляешь, сегодня утром заходил Роджер Пейтон и купил-таки тот желтый «Паркер-Дуофолд»34 . Ну, помнишь, тот, на который он столько месяцев облизывался?

– Наконец-то. Неужели за полную стоимость? Майкл улыбнулся и потупился.

– Сама же знаешь, Роджу отвалить такую сумму целиком не по плечу. Я разрешил ему платить частями. Что с тобой?

– Ты когда-нибудь слышал о ручке «Дикси»? Она немного похожа на «Картье-Сантос».

–«Дикси»? Нет. Говоришь, похожа на «Сантос»? – По выражению его лица было сразу ясно, что он не врет.

Я вытащила прихваченный в ювелирном магазине проспект и, открыв его на нужной фотографии, показала Майклу. Он отреагировал мгновенно.

– Ах, мерзавец! Ну что мне с ним делать?

– Так ты его знаешь?

Майкл наконец отвел взгляд от фотографии, на лице его боролись гнев и бессилие.

– Знаю ли я его? Еще бы, отлично знаю. И знаю я его так хорошо потому, что он живет в моем чертовом доме. Значит, говоришь, Дикси, да? Что ж, неплохое имечко. Да и человек хороший.

Секундочку, Джульетта. Сейчас я тебе кое-что покажу. Просто постой. Не двигайся. Вот засранец!

В «ПЕРЕ» на стене за прилавком висит зеркало. Когда Майкл скрылся в подсобке, я взглянула на свое отражение и сказала:

– Ну вот, ты и добилась своего Он вернулся Почти сразу.

– Если хочешь полюбоваться действительно красивой вещью, взгляни на это. – Он протянул мне синюю бархатную коробочку. Я открыла ее и увидела… авторучку «Дикси».

– Но ведь ты же сказал, что никогда о них не слышал?

Он громко и с обидой воскликнул:

– Да никакая это не «Дикси». Это – «Синбад». Подлинный золотой «Синбад». Изготовлен на фабрике авторучек Бенджамина Суайра в немецком городе Констанц35 примерно в 1915 году. Поговаривают, будто дизайн принадлежит итальянскому футуристу Антонио Сант-Элиа36 , хотя никаких достоверных тому доказательств так и не обнаружено. Красивая штучка, да?

Штучка и впрямь была красивой, но он был настолько рассержен, что окажись даже это и не так, я все равно не осмелилась бы ему перечить. Я согласно кивнула.

Он снова взял ее в руки.

– Я занимаюсь ручками двадцать лет, но за все эти годы таких видел всего две или три штуки. Коллекционная стоимость? Около семи тысяч долларов. Но, как я уже сказал, их просто не найти.

– А у этих – из «Дикси» – не будет неприятностей из-за того, что они ее скопировали?

– Нет, наверняка оригинал и эти новые ручки имеют небольшие различия. Дай-ка мне еще разок посмотреть проспект.

– Слушай, Майкл, но ведь у тебя-то все равно оригинал. И стоит он ничуть не меньше чем раньше.

– Дело не в этом. Дело не в цене. Да и вообще я бы никогда не стал это продавать.

Ты знаешь классический «порше-корыто»?37 Одну из самых необычных и самых замечательных машин нашего времени? Так вот, какой-то смекалистый циник, поняв это, теперь штампует фиберглассовые копии этого красавца. Они очень неплохо сделаны и буквально напичканы самыми современными прибамбасами.

Но, понимаешь, Джульетта, ведь это всего лишь жалкая подделка: принюхайся и поймешь, что она не пахнет ничем, кроме сегодняшнего дня – немного пластиковых штучек-дрючек и кое-какие незаметные усовершенствования. Практически все это не так уж и важно, зато с точки зрения подлинности играет решающую роль. Машина как раз и была удивительна тем, что Порше придумал ее так давно и так здорово. Это настоящее искусство. Но произведением искусства является лишь вся машина целиком со всеми подлинными деталями, но уж никак пусть даже самая убедительная внешне копия. Будь уверена, внутри твоей «Дикси» невидимая снаружи пластиковая начинка, а золотое напыление пера раза в три тоньше, чем у оригинала. Внешне выглядит неплохо, но все эти современные усовершенствования лишают вещь души.

Ладно, в любом случае ты рано или поздно все узнаешь, так наверное лучше рано, чем поздно.

– О чем ты?

Майкл вытащил из-под прилавка телефон и знаком велел мне подождать. Он позвонил Ленне и в нескольких словах рассказал ей о том, что я все-таки обнаружила изделия «Дикси».

Потом, глядя на меня, он спросил:

– Ленна, а он говорил тебе, что делает их? Не знаю уж, каков был ее ответ, но говорила она долго, а он молча слушал с каменным лицом.

– Ладно, тогда я, пожалуй, приведу Джульетту к нам. Хочу ее с ним познакомить… Что? Просто с этим пора как-то разбираться, Ленна! Может быть, ей придет в голову какая-нибудь дельная мысль. А ты считаешь, это нормально?… Вот как? Интересно. И, по-твоему, мне тоже это кажется нормальным? – При этих словах изо рта у него вылетела капелька слюны.

Когда Майкл открыл дверь, оказалось, за ней стоит Ленна со сложенными на груди руками. На ее обычно мягком лице сейчас было выражение угрюмой решимости.

– Что бы он ни сказал тебе, Джульетта, возможно, это неправда.

Я подняла руки, как бы заранее сдаваясь.

– Ничего он мне не говорил, Ленна. Я ведь и вообще к вам не собиралась. Просто показала ему фотографию одной ручки.

Что в принципе было не совсем правдой. Я показала ему фотографию ручки, желая побольше выведать о Дикси и моих пятитысячедолларовых серьгах. Да, временами я становлюсь чересчур любопытной. Мой бывший супруг не раз указывал на этот мой недостаток.

Роудсы были исключительно спокойными и рассудительными людьми. По-моему, я вообще никогда не видела, чтобы они расходились во мнениях по какому-либо мало-мальски серьезному вопросу или повышали друг на друга голос.

– Где он? – рявкнул Майкл. – Снова жрет?

– Может быть. Подумаешь! Все равно ведь тебе не нравится то, что он ест. Он повернулся ко мне.

– Видишь ли, наш гость вегетарианец. А его любимая еда – сливовые косточки.

– Как тебе не стыдно, Майкл. Ну ты даешь… –Она развернулась и ушла.

– Значит, он на кухне? Отлично. Пошли, Джульетта. – Он схватил меня за руку и потащил вслед за собой на поиски их гостя.

Прежде, чем мы увидели его, я услышала звуки музыки. Рэгтайм38 , исполняемый на фортепьяно. Скотт Джоплин39 , что ли?

За столом спиной к нам сидел какой-то человек. Длинные рыжие волосы спадали на воротник спортивной куртки. Веснушчатые пальцы вращали ручку настройки стоящего рядом приемника.

– Мистер Гриф! Позвольте вам представить лучшую подругу Ленны – Джульетта Скотчдупоул.

Не успел он обернуться, как я поняла, что тону. Какое лицо! Эфемерно тонкое, с высокими скулами и глубоко посаженными зелеными глазами, светящиеся и весельем, и мудростью. Проникновенные глаза, морковные волосы и множество веснушек. И как только веснушки вдруг могли показаться мне такими сексуальными? Ведь, в основном, они являются атрибутом детей да еще трогательных рекламных картинок. Мне же сейчас больше всего на свете хотелось по очереди прикоснуться к каждой из них.