Потом она подумала о том, какой сад был у ее матери: пышные алые розы, густые лимонные деревья, мягкая трава. Дария хорошо помнила, как отец поливал кусты из шланга и в воздухе плыл запах листвы и пыли, а за высокой оградой нежно позвякивал колокольчик на тележке торговца вареной свеклой[6].

– Хуб асти? Все в порядке? – В дверях, точно по волшебству, снова появился Парвиз. Быстро он обернулся – наверное, повез Мину до метро на машине, а может, она слишком глубоко задумалась и не заметила, как пролетело время.

Знакомая теплая рука ласково легла на ее руку, когда Парвиз вытянулся на ковре рядом с ней. Много лет назад в день помолвки, которая проходила под присмотром Меймени, Дария впервые коснулась его руки. До сих пор она помнила, как ее поразили крупные, пульсирующие вены с наружной стороны его кисти. Дария полюбила эти вены, которые с годами стали еще больше проступать под смуглой сухой кожей.

– Хуб-ем. Все хорошо, – ответила она и снова закрыла глаза, вспоминая, как они когда-то жили в Тегеране. Тогда их семья была намного больше. Кроме нее и Парвиза, кроме Мины, Кайвона и Хумана, в нее входили ее мать Меймени и отец Ага-хан, сестра Ники́, дети сестры, родители Парвиза, его четыре брата и сестра, их дети, пять сестер Меймени и их дети и внуки, а также бесчисленные двоюродные и троюродные братья, сестры, тетки, дядья и другие дальние родственники, населявшие огромную территорию от Тегерана до Мазендерана на берегу Каспийского моря. Дарие очень нравилась такая жизнь, нравилось ощущать свою принадлежность – нет, даже не к семье, а к роду. Когда она устраивала кому-то из детей день рождения, в гости приезжало порой до сотни человек с подарками, поздравлениями, добрыми пожеланиями и свежими сплетнями.

Кроме родственников – близких и дальних, – были у них и многочисленные друзья, которыми Дария и Парвиз обзавелись еще в университетские годы. Все это были веселые, жизнерадостные люди, которые со временем стали для них почти родными, и Дария очень по ним скучала.

Парвиз то ли вздохнул, то ли шмыгнул носом. Неужели он тоже вспоминает их прежнюю жизнь, скучает по тому спокойствию и стабильности, которые исчезли в одночасье, после того как Революция и война ввергли страну в хаос? Или он просто подумал о том дне, когда под бомбежкой погибла ее мать?

Дария открыла глаза и посмотрела на мужа.

– Боже мой, Парвиз! Что ты делаешь? Качаешь пресс? Неужели ты не можешь хоть на минутку позабыть про свои дурацкие упражнения? Мы… Я думала, мы наконец-то поговорим по душам, а ты…

Парвиз, взмокший и слегка запыхавшийся, с шумом выдохнул воздух.

– Я подумал – несколько скручиваний…

– Ну, знаешь!.. – Дария поднялась с пола и почувствовала, как пояс нейлоновых колготок болезненно врезался в раздавшуюся талию. Что толку его упрекать, подумала она. Парвизу хорошо в Америке, здесь он счастлив и вряд ли скучает по оставленной родине. «Лови момент и будь счастлив сейчас!» – таким был его нынешний девиз.

Сейчас Дарие больше всего хотелось поскорее снять тесные колготки, надеть пижаму и завалиться спать.

– …Сорок девять. Пятьдесят! – Парвиз с торжеством выдохнул и быстро вскочил на ноги.

В ту ночь Парвиз заснул быстро. Пока он безмятежно похрапывал, Дария лежала рядом с ним и думала. Вот он всхрапнул особенно заливисто, и она, приподнявшись на локте, посмотрела на мужа. Даже во сне его лицо выглядело спокойным и довольным, и она спросила себя, неужели ему совсем не хочется вернуться. Как он может не скучать по отцовскому дому, где туалет был в саду, а возле бассейна гонялись за бабочками длинношерстные персидские кошки?

И Дария слегка толкнула мужа в плечо. Парвиз громко всхрапнул и, вздрогнув, открыл глаза.

– Ты спишь? – шепотом спросила она.

– Нет, дорогая, я отжимаюсь от пола и делаю прыжки-«звездочки»! Разумеется, я сплю! Ну, в чем дело?.. А-а, понимаю!.. Да забудь ты про этого мистера Дашти. Выкинь его из головы.

– Нет, не в этом дело… Я просто хотела тебя спросить, неужели ты не скучаешь по вашему дому в Тегеране, где удобства были в саду, а у бассейна играли кошки?

– Что-что? – пробормотал Парвиз озадаченно.

– Ваш дом… Ты по нему не скучаешь?

– Нет.

– А почему?

– Потому что туалет там был на улице, а в саду орали коты – вот почему! И вообще, Дария… Снова заводишь свою любимую пластинку – «Ах, как я скучаю по своему старому дому!»? Я тебе уже говорил: нужно жить настоящим, да и вернуться в прошлое все равно нельзя.

– Слушай, я прекрасно обойдусь без твоего любимого самовнушения и приемов самопомощи! – Дария повернулась к Парвизу спиной.

– Но ты же сама хотела поговорить!

– Считай, что у меня просто разыгралась ностальгия. Я… Раньше я никогда не думала, что буду жить в Америке и вычислять, какой мужчина больше подходит моей дочери. Мне казалось, все будет по-другому. Я думала, что в моем возрасте я буду успешной, состоявшейся женщиной и…

– Но ты и есть состоявшаяся! У тебя трое прекрасных детей, и это ты сумела создать для всех нас новый дом на новом месте. Хуман – врач, Кайвон – юрист, Мина заканчивает бизнес-школу… Мы сумели живыми и невредимыми выбраться из Ирана и стали американцами, а ты к тому же работаешь кассиром в банке. Чего же еще тебе желать?

В ответ Дария только вздохнула.

– Спокойной ночи, Парвиз.

Пять минут спустя он снова захрапел, и Дария невольно подумала, что даже ночной отдых ее муж использует с полной продуктивностью, не отвлекаясь на глупые фантазии. Кое в чем он был, конечно, прав. Дети радовали их своими успехами, и это было, наверное, самым главным, да и она сама работала теперь в банке, что было, безусловно, лучше, чем вкалывать швеей в химчистке, куда она устроилась сразу после переезда в Америку. И все-таки… все-таки… Невольно ей вспомнились студенческие годы. В те времена в Иране лишь очень немногие девушки могли посещать университет. Как ни странно, количество женщин в высших учебных заведениях страны выросло только после Исламской революции, а в те времена Дария была одной из пяти студенток на всем потоке. Парни буквально из кожи вон лезли, стараясь завоевать ее сердце. Цветы. Рестораны. Поездки в кино. Предложения руки и сердца. Дарии приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы сосредоточиться на учебе. Лучше всего была, конечно, математика – сложная, захватывающая, наука из наук. Дария с легкостью удерживала в голове цифры, которые казались ей вполне материальными – чем-то,