этап перед их полным устранением[91]. Принять такую интерпретацию – значит приписать Каролю долговременную стратегию и целеустремленность, на которые он не был способен[92]. Недавно опубликованные дневники Кароля вкупе с другими ставшими доступными источниками ясно свидетельствуют, что он был бы рад продолжать «сотрудничество» с румынскими партиями и после 1937 г. в том же духе, что и прежде, если бы это было возможным. Такая возможность исчезла вследствие стечения целого ряда весьма специфических обстоятельств. Когда Кароль убедился, что продолжение прежнего образа действий стало невозможным, он решил отменить конституцию 1923 г. и ввести открытую королевскую диктатуру. В истории правления Кароля примечательно не то, что он отменил демократию в начале 1938 г., – к этому времени практически все соседи Румынии, за единственным исключением Чехословакии, находились под управлением авторитарных режимов различного типа, – а то, что Кароль так долго воздерживался от разрушения демократического фасада вопреки своему глубокому презрению к политическим партиям и электоральной политике, а также низкому уровню поддержки демократии в румынском обществе. За объяснением далеко ходить не надо: Кароль не испытывал недостатка в «гибких» специалистах и некомпетентных «угодниках» среди румынской политической элиты. Поскольку главной его заботой было обеспечение свободы действий в области расхищения общественных средств, а других серьезных разногласий с традиционными политиками у него не возникало, Каролю легко удавалось получать всё, чего он желал, сохраняя видимость «демократии». Следует согласиться с утверждением одного из его бывших союзников, позднее ставшего его обличителем:

Каролю <…> невозможно дать правильную оценку, если одновременно с ним не оценить и румынское общество, которое попеременно хулило его и обольщалось им, неоднократно преувеличивая его провалы и взваливая на него груз собственных грехов (выделено в оригинале. – В. С.)[93].

По мнению одного из румынских историков, Кароль не был тираном, и его легко можно было бы «поставить на место», если бы румынские политики воспротивились его авторитарным поползновениям. Вместо этого «посредственность» и «пагубное политиканство» румынского политического класса фактически обеспечили ему политический триумф[94].

В то время как Кароль манипулировал румынскими политиками в своих личных интересах, некоторые из них пытались использовать его для продвижения собственных интересов и политических амбиций. По большей части это были политики и публицисты правого толка, которые симпатизировали его авторитарным наклонностям и надеялись, что смогут заинтересовать его своими идеями; многие из них были активными карлистами еще до возвращения принца в Румынию, поскольку надеялись, что, взойдя на трон, Кароль вознесет и их на самые вершины власти. Однако вскоре после своего воцарения Кароль разочаровал своих ранних сторонников, забыв их заслуги. Некоторые из них также считали, что король не проявляет достаточной решимости в борьбе против «режима партий», т. е. демократических норм. Это разочарование толкнуло некоторых из них вправо, вплоть до сближения с Железной гвардией, хотя окончательного разрыва с Каролем и его окружением они тщательно старались избежать. Тем временем они развивали и обнародовали свои собственные политические идеи, которые придали румынскому национализму новый, более радикальный эксклюзивистский характер.

Одним из наиболее видных представителей этой группы был Никифор Крайник (настоящая фамилия Добре, которой он сторонился как чересчур славянской). Родившись в крестьянской семье в 1889 г., он в детстве мечтал о карьере православного священника и получил соответствующее образование в Бухарестской семинарии. Однако вскоре после окончания семинарии его планы изменились, и он решил стать журналистом и поэтом. Крайник воевал в Первую мировую, а в 1920–1922 гг. изучал теологию и средневековый мистицизм в Вене, причем сам себя считал первым румыном, открывшим этот феномен[95]. Вскоре после возвращения в Бухарест в 1922 г. Крайник стал популярным поэтом, правым журналистом и публицистом, издателем влиятельного ежемесячника по вопросам культуры националистического направления Gândirea («Мысль», 1922)[96], а затем работал редактором и других правых периодических изданий. Не был он лишен и политических амбиций. В 1927 г. при поддержке НЦП Крайник был избран в палату депутатов, но вскоре после этого покинул партию и превратился в видного «карлиста» – т. е. энергичного сторонника реставрации Кароля II. Однако в окружении Кароля он потерял влияние почти сразу же после реставрации последнего, что толкнуло его еще дальше вправо.

В начале 1930-х гг. он уже посредничал между кузистами и легионерами на предмет их возможного примирения и слияния, но его попытки закончились неудачей и он вызвал недоверие лидеров обеих партий. Потерпев это фиаско, Крайник взялся за осуществление другого проекта: консолидацию кузистов и их превращение в главную правую партию. Крайник сыграл ведущую роль в подготовке слияния кузистов с карликовой Национал-аграрной партией, руководимой трансильванским поэтом-националистом Октавианом Гога. Слияние двух партий произошло в июне 1935 г. Однако немедленно после объединительного съезда Куза и Гога исключили Крайника из новосозданной Национал-христианской партии (НХП) и отвергли написанную им программу. Очевидно, они ему не доверяли и побаивались его политических амбиций. Однако Крайник был непотопляем. Вопреки очередной неудаче он остался влиятельной фигурой румынской правой[97].

Политические воззрения Крайника в основном сформировались еще до его возвращения из Вены, но в 1930-е гг. произошла их радикализация под влиянием прихода к власти нацистов в Германии и их видимых успехов внутри этой страны и на международной арене. Крайник изложил свои политические идеи в опубликованной в 1936 г. книге под названием «Ortodoxie și etnocrație» («Православие и этнократия»), в которую он также включал написанную в 1935 г. для Национал-христианской партии программу.

Кредо Крайника можно свести к двум основным компонентам. Во-первых, истолкование румынского национализма как основанного исключительно на ценностях православия. При этом православие Крайник толковал в узком, ханжеском и авторитарном духе. Это было новое слово в румынском национализме, поскольку до этого благодаря влиянию французской политической мысли он был в основном светским и рационалистическим. Во-вторых, Крайник четко противопоставил национализм демократии, которая, как он утверждал, не смогла гарантировать доминирование этнических румын в их «собственном» государстве и позволила меньшинствам, особенно евреям, играть слишком большую роль. Румынское государство должно было быть преобразовано из демократического в этнократическое, т. е. такое, которое защищало бы интересы исключительно этнических румын, непримиримо противопоставляя их интересам национальных меньшинств.

Следующие черты должны были, по мысли Крайника, отличать истинно националистическое, или этнократическое государство: (1) публичные должности в нем имели право занимать только коренные румыны; (2) всем государственным служащим должно было быть запрещено вступать в брак с нерумынами; (3) православие должно было стать официальной доктриной государства, и духовенство должно было получать жалование от государства; (4) общество должно было быть реорганизовано на корпоративистской основе, и в каждой корпорации квота меньшинств должна была поддерживаться на уровне удельного веса меньшинства в общей численности населения; (5) представители