Ноготь только было собрался выразить яростный протест, как Боамунд сказал: «Хорошая мысль!» — и сердечно хлопнул Ногтя по спине. «Еще немного, — пробормотал карлик про себя, — и меня начнет тошнить от всего этого». Тем не менее, по-видимому, все могло обстоять и гораздо хуже. Бедевер по крайней мере показал ему, где находится швабра и порошок, да и сама кухня была значительно меньше, чем, скажем, в Версале.

— Как бы там ни было, — сказал Бедевер, подводя гостя к уютному креслу, — усаживайся, чувствуй себя как дома, и рассказывай мне все.

— Что — все? — отвечал Боамунд, протягивая руку к соленому арахису. — Да, кстати, — прибавил он. — Я умираю от голода. Я ничего не ел — по крайней мере, ничего стоящего, — несколько сотен лет.

— Ешь, не стесняйся, — учтиво сказал Бедевер, и Боамунд, проговорив надлежащую формулу, набросился на олений бок, услужливо материализовавшийся на столе перед ним. «Вообще-то, — думал про себя Ноготь, ползая на четвереньках в тщетных попытках отскрести особенно упрямое пятно, — если все рыцари могут делать это, непонятно, зачем нужна кухня, не говоря уже про пол в кухне?»

— Ты собирался рассказать… — сказал Бедевер.

— Разве?

— Ну да, — ответил Бедевер. — О том, что ты делал все это время и… э-э…

— Что?

— Как получилось, что ты вообще еще жив. Я хочу сказать, — уверил Бедевер своего друга, — это замечательно, что ты жив. Просто классно. Но все же немного неожиданно, как ты думаешь?

Боамунд положил фазанье крылышко и взглянул на него. Хоть они и прошли с толстяком бок о бок основной курс боевой подготовки, Рыцарское училище и Бенвикскую кампанию, это еще не давало ему права задавать личные вопросы.

— А ты? — спросил он вместо ответа. — Насколько я помню, ты постоянно набивал себе брюхо коржиками, а когда давали кашу, ты всегда просил добавки. Если уж кто-нибудь и должен был сыграть в ящик…

Бедевер поморщился.

— Это долгая история, — сказал он.

Боамунд пристально посмотрел на него поверх жареной куропатки.

— Так рассказывай, — сказал он. — Я никуда не спешу.

— Ну что ж…

* * *

Суть того, что рассказал Бедевер, была такова:

Боамунд, без сомнения, помнит, как отвратительно стали оборачиваться дела к концу Артурова правления — все эти саксы и все такое…

Ну, не то чтобы. Боамунд к этому времени уже спал, но он поверит ему на слово. Продолжай, пожалуйста.

… эти саксы и все такое; и самое последнее, чего хотел король, — это чтобы его рыцари начали оказывать сопротивление саксам, на чьей стороне было значительное превосходство. Это только усугубило бы положение, и в принципе никуда не годилось. С другой стороны, рыцарская честь, несомненно, не позволила бы им сидеть сложа руки в то время, как куча датских предпринимателей и торговцев свининой берут страну в свои руки и выбрасывают мелких лавочников из национального бизнеса.

Поэтому Артур задумал обходной маневр: поскольку рыцарство все равно находилось на грани исчезновения, он счел, что будет только справедливо и достойно, если оно закончит свой путь с блеском. Для осуществления своего плана он призвал рыцарей к себе в Камелот, рассказал им детскую сказочку о том, что все саксы разошлись по домам, оставив деньги в уплату за расколоченные двери и окна, и предложил им квест — найти Святой Грааль.

Рыцари приняли вызов с энтузиазмом, несмотря на то, что ни у кого из них не было и малейшего представления о том, что из себя представляет эта штука, и согласились вновь собраться в Камелоте через год и один день, принеся Грааль с собой.

Результаты превзошли самые смелые ожидания Артура. Когда двор собрался вновь, обнаружилось, что из сотни вышедших в поход рыцарей пятьдесят мертвы, четырнадцать находятся в заключении, двадцать два переметнулись ко двору короля Бенвика, и еще восемь оставили рыцарство и занялись административной деятельностью. Оставшиеся шесть, как посчитал король Артур, вряд ли были в состоянии доставить беспокойство кому-либо. Поэтому он предоставил им общежитие и пожизненную пенсию, нарек их Орденом Кавалеров Святой Чаши и сбежал через пожарный выход, пока они были в баре.

Кавалеры Святой Чаши продолжали поиски еще некоторое время; но уже из самого факта, что из изначальной сотни остались в живых только они, должно быть очевидно, что все эти рыцари довольно жестко придерживались того правила, что благоразумие — или, лучше сказать, откровенная трусость — является лучшей частью доблести; к тому же, между прочим, никто из них не знал, что такое Грааль. Три года они наудачу колесили по Альбиону в смутной надежде, что Грааль найдется сам собой в какой-нибудь гостинице или в фургоне грузовика, и наконец большинством голосов пять к одному решили оставить попытки. Их доводы были таковы: Альбион — довольно маленькая страна, и в своих скитаниях они, весьма вероятно, уже наткнулись на искомое; найдите его — таково было повеление Его Величества; нигде не было сказано, что в их задачу входит еще и узнать Грааль, когда они его найдут. Поэтому они выставили общежитие на продажу и пошли получать свои пенсии. Скорее всего, их дело бы выгорело, если бы председателем попечителей пенсионного фонда не оказался твердолобый маг и реакционный альбионский националист по имени Мерлин. Он уперся как баран, настаивая, что для выполнения условий квеста Грааль должен быть принесен в Камелот; если это условие не будет выполнено, сказал он, они могут забыть о своих пенсиях.

Кавалеры решили не падать духом и постараться извлечь наибольшую выгоду из ситуации. Вместо того, чтобы активно искать Грааль, они приняли решение впредь искать его пассивно, то есть заниматься своими делами — в надежде, что дела эти окажутся чем-либо более интересным и доходным, — ожидая, не подвернется ли им эта штуковина случайно. После того, как они вложили весь свой наличный капитал в проект постройки туннеля, соединяющего Альбион с Бенвиком, и этот проект провалился из-за того, что Бенвик исчез в морских волнах, когда до него оставалось каких-нибудь пять миль, они поселились в своем общежитии, сдали помещения на первом этаже одному человеку, который организовывал пилигримские туры, и нашли себе работу на соседней фабрике по изготовлению органических красителей.

Фабрики этой, разумеется, давно уже не существует. Рыцари же до сих пор здесь.

— Разумеется, — добавил печально Бедевер, — за исключением Нантри.

Боамунд украдкой смахнул слезу с глаз и прошептал:

— Он умер?

— Не совсем, — ответил Бедевер. — Примерно шесть месяцев назад он объявил, что с него достаточно, и что он уезжает на юг. Должно быть, его сманил этот малый, который собирался открыть где-то лавку видеопроката. Мерзавец, — яростно прибавил Бедевер, — он свалил, прихватив с собой все наши отпускные. Семьдесят четыре фунта и тридцать пять пенсов. А мы-то хотели этим летом поехать в Уэймут!

— Где это — Уэймут?

Бедевер объяснил.