Он выругался и в сотый раз пожалел, что Келлара больше не было в живых. Это был его главный конкурент, и все шло к тому, что он не останется просто конкурентом, а обойдет его. Но при этом он был гений, единственный, в ком талант инженера сочетался с присущей настоящим ученым способностью мыслить чистыми математическими категориями. Причем, и то и другое он делал почти инстинктивно. Палмер дорого дал бы за возможность позвать сейчас Келлара и быстро прикинуть, что к чему. Но Келлар был мертв, а единственным человеком, который когда-либо работал под его руководством, был Йоргенсон.

Йоргенсон пришел почти сразу, и, когда он вошел, комната сразу показалась очень маленькой. Палмер обрисовал сложившуюся ситуацию. Йоргенсон внимательно выслушал его и медленно сказал:

– Это будет непросто сделать. Понадобится серьезно изменить настройки конвертера, а для этого мне придется потратить несколько часов, чтобы проинструктировать своих бригадиров. Какие конвертеры будут задействованы?

– Выберите сами. Они все свободны, кроме Первого и Шестого.

– Тогда пусть будут Третий и Четвертый. Довольно сложно запускать в работу над новым проектом сразу оба, но, думаю, я справлюсь. Хотя мне будут нужны новые материалы, а некоторые из них очень дороги.

Палмер криво улыбнулся. Новые материалы всегда влетали в копеечку, а если предоставить инженерам свободу действий, ни один новый проект не окупился бы и за десять лет. Но сейчас цена не имела значения. Сколько бы Йоргенсон ни потратил, в случае успеха все его расходы покроются с лихвой.

– Забудьте о цене. Делайте все необходимое, а потом уж мы учтем все это в какой-нибудь статье расходов.

И после паузы: – Если вы возьметесь за это.

Огромный инженер сердито посмотрел на него:

– Конечно, я возьмусь за это. Почему бы и нет?

– Потому что вам придется работать с людьми, которым сегодня уже довелось быть свидетелями одного несчастного случая. Они будут утомлены переживаниями, тем, что уже выстояли одну смену, и неопределенностью, постоянными раздумьями о том, что с ними будет, когда отчет комиссии пойдет по инстанциям. Это уже не полноценные рабочие, не забывайте об этом. Я могу дать вам вдвое больше людей, если это облегчит вашу задачу, но я не могу дать вам свежих, способных сосредоточиться работников. Вы все еще хотите взяться за это?

– Я справлюсь.

Йоргенсон задумался в нерешительности. В конце концов, пожав могучими плечами, он заговорил:

– Послушайте, Палмер, я уже сто раз анализировал эти выкладки, и три раза запускал опытную партию. Мне не к чему придраться. Но, если уж на то пошло, я думаю, нелишне будет сказать, что однажды был приведен один довод против этого процесса. Один человек… Никто, кроме него, и не подумал об этом. Но мне кажется, вам следует об этом знать.

– Да, мне нужно об этом знать, – согласился Палмер. Так кто это был?

– Это непрофессионал. Похоже, атомная физика это для него просто хобби, но он заявил, что в результате мы можем получить изотоп R.

Палмер почувствовал, что кожа на его спине начала покрываться мурашками. Даже чисто теоретическая возможность существования изотопа R сама по себе должна была привести к тому, что все поголовно и каждый конкретный житель этой страны, и даже Морган, встанут на защиту законопроекта. Временами ему даже снились кошмары, в которых сведения об этом изотопе проникали на страницы гильденовских газет, но до сих пор среди тех немногих, кто знал о нем, не было человека, через которого эта информация могла бы просочиться в прессу.

– Любитель, и вдруг знает об этом изотопе? – резко спросил он.

– Его отец работал на станциях, – ответил Йоргенсон. Он снова нахмурился и опять пожал плечами. – Послушайте, с тех пор, как он объявился, я несколько раз проверял его расчеты. Если бы мне показалось, что есть хотя бы один шанс из миллиарда, что мы получим изотоп R, ни за какие деньги вы не заставили бы меня взяться за это. Это уже не первый раз, когда мы сталкиваемся с ним.

В этом Йоргенсон был совершенно прав. Однажды Палмер уже упустил возможность осуществить очень выгодный процесс только потому, что какой-то профессор просто в порядке предположения взял да вывел цепочку реакций, которая могла в итоге привести к этому наводящему ужас изотопу.

Маленькие заводы, которые делали слабые попытки составить конкуренцию заводам Компании, без каких-либо сложностей осуществили эту реакцию и теперь использовали ее в качестве основы своего бизнеса.

Он снова посмотрел на таблицу с показателями производительности, потом бросил взгляд на завод. Если бы дело было только в потере прибыли, он настаивал бы на отсрочке до тех пор, пока все цифры и вычисления не перепроверят по двадцать раз. Но теперь на одной чаше весов были неясные, возможно, неоправданные и глупые опасения человека, который не был даже профессионалом, а на другой – судьба всех станций, а возможно, и всего цивилизованного мира на ближайшее десятилетие.

– Хорошо, – в конце концов сказал он. – Начинайте.

Но, не успел Йоргенсон дойти до двери, как Палмер уже взялся за телефонную трубку.

– Соедините меня с Феррелом, – сказал он оператору.

Конечно, не было никаких оснований просить его задержаться на ночную смену, и Палмер понимал это, но все равно позвонил. В его поведении не было никакой логики, только инстинктивный порыв, но Палмер привык следовать своим инстинктам. Особенно, когда они настолько обострялись.

В конце концов, людям будет спокойнее работать, если они будут знать, что доктор рядом. Они привыкли полностью доверяться ему. А как раз сейчас нужно было сделать все возможное, чтобы вселить в них уверенность.

ФЕРРЕЛ ТОЛЬКО-ТОЛЬКО успел закончить ужин и направился к своему офису, когда прозвучал свисток, отмечающий конец смены. В кафе начиналась обычная для пяти часов суматоха, только сейчас там было еще беспокойнее и многолюднее, так как к обычным посетителям добавились те, кто должен был остаться на ночную смену. Среди них нетрудно было узнать семейных рабочих: они оживленно обсуждали, сколько они получат за сверхурочные, в то время как холостяки ворчали и ругались из-за расстроенных планов и сорвавшихся свиданий. Казалось, что тревоги и усталость прошедшего дня совсем не сказались на них, однако это совсем не значило, что так оно и было на самом деле.

Через боковую дверь Феррел вошел в офис. Блейк сидел на краю своего стола и просматривал немногочисленные служебные записки, полученные за день.

Он мрачно покачал головой и прищелкнул языком:

– Вы стареете, док. Пить кофе в такое время! И вы забыли об этом приказе о дезинфекции в душевых кабинах. Если так пойдет и дальше, там наверху решат, что в лазарете нужен кто-нибудь посвежее и помоложе.

Затем он встал и улыбнулся: – Давайте, док, взбодритесь. Нам ведь еще надо отметить нашу годовщину.

– Извините, Блейк. Сегодня никак не получится, – он совсем забыл о том, что Блейк пригласил его на праздник, но сейчас было уже слишком поздно отказываться от обещания, которое он дал Палмеру, – Завод сегодня будет работать сверхурочно, и меня попросили остаться в ночную смену. Там какой-то срочный заказ на Третьем и Четвертом.