Герман резко выдохнул и пошел в атаку. Мечи скрестились с громким стуком, Альберт и не думал избегать столкновения, с азартом принимая удар на повернутый плоской стороной клинок, отбил, отпрыгивая назад, и тут же сам пошел вперед, занося меч по диагонали и метя в нижний левый сектор. Герман разгадал его маневр раньше, чем поднял свой клинок в универсальной защите.

Их поединок походил на танец. Берт улыбался, легко размахивая деревянным мечом. Знакомые привычные ощущения. Он делал шаги и выпады не задумываясь, будто это было для него естественно. Герман тоже вошел во вкус, с залихватским уханьем обрушивая на верткого противника град ударов. Альберт скакал по площадке, уворачиваясь и награждая друга меткими, но неопасными уколами.

– Хватит. Достаточно. – Вальтер вскинул руку, останавливая парней. – Было бы интересно проверить, сколько вы оба выдержите, но на это не хватит времени. Давно тренируетесь вместе?

Герман открыл рот, но тут же закрыл его. Сказать правду? Он посмотрел на улыбающегося Берта и передумал, момент был неподходящий.

– Первый раз.

– Да-да, – охотно подтвердил Альберт, поспешно приглаживая перепутавшиеся кудри. Золотистые завитки вылезли из-под ослабших заколок и торчали в разные стороны. Герман твердо встретил пытливый взгляд Вальтера, в котором явно читалось сомнение. Возник секундный соблазн снять свою хлипкую защиту и показать ему все, что творилось в голове, однако Герман, напротив, только ее усилил, выжимая из блокатора всю мощь. Он не был уверен, что может довериться этому человеку, как и любому другому. Не тогда, когда дело касалось единственного друга.

– Ладно. – Гротт кивнул. – Молодцы.

Альберта пришлось буквально тащить на себе прочь от тренировочной площадки, чтобы тот снова не попытался сцапать понравившуюся шпагу. Желание заполучить ее окутывало его густым удушающим облаком, от которого почти что слезились глаза. Герман узнал этот клинок, сложно было не сделать этого после того, как Берт налетел на нее голодным коршуном. Любимая шпага Альберта, он таскался с ней повсюду с пятнадцати лет, даже имя ей дал, правда, его-то уж Герман вспомнить не смог. Или это было не совсем имя?

– Я ее хочу, – упрямо повторил Берт, плетясь за другом к зданию казармы. Герман знал и этот тон, не предвещающий ничего хорошего. Теперь Альберт в лепешку расшибется, но придумает способ исполнить свой каприз. Сколько раз это уже повторялось…

– Забудь, – велел он строго. – Носить реальное оружие в стенах училища запрещено. Уясни это, а лучше запиши где-нибудь.

Хотелось добавить про дырявую память, но Герман сдержался. Отвернулся, чтобы скрыть выражение своего лица. Может статься, Берт прав и эта шпага ему на самом деле знакома. И отсюда возникает интересный вопрос. Что Берт и его шпага делают в училище порознь?

– Курсант Герман! Курсант Кельвин! Задержитесь, пожалуйста.

Герман едва не споткнулся от неожиданности. Их окликнул учитель Гротт, и это не добавляло оптимизма. Учитель скрестил руки на груди, ожидая их возвращения, и сразу заявил, минуя предисловия:

– Думается мне, курсант Кельвин узнал это. – Он продемонстрировал шпагу, и глаза у Берта радостно загорелись, сдавая его с потрохами. – Не помню, чтобы вы сдавали оружие при зачислении.

Герман так просто не собирался все выбалтывать:

– Или он просто любит оружие.

– Вот совпадение, я знаю еще одного человека, который тоже очень любит оружие, – холодно улыбнулся Гротт, – но у него профессия такая, а вот почему ваш друг пускает слюни конкретно на эту шпагу, вопрос.

Тем временем Берт, точно зачарованный, подошел ближе и протянул руки к шпаге. Гротт позволил ему взять ее, и рукоять легла в ладонь как влитая, золоченая спираль любовно обвила кисть, защищая. Альберт взмахнул шпагой, и сталь радостно загудела.

– Это она, Герман. – Он счастливо захихикал, взвешивая клинок и делая пробный взмах. – Эспада.

– Как ты ее назвал?

– Эспада, – повторил Берт, наслаждаясь звучанием этого слова. – С двойной заточкой, чуть легче короткого меча, но почти такая же опасная. Смотри, как блестит. Ей можно наносить как рубящие, так и колющие удары. – Он резко взмахнул шпагой, и острый кончик пронесся в сантиметре от носа Германа.

– Перестань, – проворчал он. – Ты как ребенок.

Альберта это не сильно волновало, он вовсю примерялся к оружию, вполголоса нахваливая его возможности, и даже не замечал, что говорил вещи, которые ему нынешнему не должны быть знакомы.

– Ой, смотри. – Он вдруг замер, поднося клинок к лицу. – Тут что-то… Буквы?

Он вдруг дернулся и, выронив шпагу, схватился за голову. Гротт был ближе и успел схватить Берта за плечи прежде, чем тот упал.

– Что происходит? – испугался Герман. Берту, кажется, было очень больно, он скулил и пытался вырваться, а Гротт продолжал держать его. Герман не мог понять, что происходит, но ощущал, как колеблется ментальный фон вокруг них. В итоге Берт все-таки вырвался, но устоял на ногах, навалившись на Германа.

– Вы что такое сделали! Это же вы! – Дыхание перехватило, Герман едва не закашлялся, но продолжил: – Вы менталист, я знаю. Если это вы с ним что-то сделали, я вас под инквизицию подведу!..

Хоть пострадал только Берт, ментальная мощь Гротта оказалась такой сильной, что даже у Германа заболела голова. Уровень не меньше третьего. Самое то, чтобы, к примеру, подчистить человеку память.

Вальтер выглядел удивленным, но не виноватым.

– Понятия не имею, что произошло. Ваш друг всегда был настолько чувствителен к ментальной магии?

Герман нахмурился:

– Если не вы, то кто? По закону любые манипуляции с человеческим сознанием такого уровня запрещены.

– На глаз прикинул уровень? – хмыкнул Гротт. – Что вы пытаетесь от меня скрыть, курсант Герман?

Берт вполне очухался, и можно было уходить. Герман не собирался пока ничего рассказывать, особенно после случившегося только что. Кто может сказать, виновен ли Вальтер Гротт или нет? Он читал Германа как открытую книгу, и это было особенно обидно потому, что сам Герман оказался перед ним точно слепой котенок. В груди вскипала злость, но парень уже мог достаточно ясно соображать, чтобы понять – тягаться с бывалым менталистом ему пока не под силу, угрожать законом – малоэффективно, а других вариантов он не видел. Разве что только попробовать договориться…

– Простите, – пробормотал Герман, убеждая себя, что идет на попятную только ради Берта. – Возможно, все дело в этой шпаге.

Он поднял глаза и увидел, что Вальтер кривит губы в недоброй ухмылке. Гротт пригладил замявшийся камзол и оправил манжеты. Герман зацепился взглядом за тонкие бледные пальцы и поблескивающий на большом пальце тонкий ободок золотого кольца.

– И то, что в голове вашего друга неплохо покопались задолго до меня, вы тоже объясните? Хотели что-то скрыть? От кого-то или, – кивок в сторону бессознательного юноши, – от него?