— Сколько?

— Мне нужно больше, чем ты носишь с собой в кармане, пап.

— Мой бумажник наверху. — Он встал. — Пойду принесу его.

К его ужасу, она закрыла лицо руками и расплакалась.

— Я, должно быть, сошла с ума, — всхлипывала она. — Мне надо показаться врачу. Я сказала той женщине, чтобы она не отправляла своего письма до завтра, но мне не собрать двадцати пяти фунтов и за целый месяц, не говоря уже о нескольких часах.

Он почувствовал, что бледнеет.

— Двадцать пять фунтов, милая? Мне понадобится уйма времени, чтобы наскрести пятерку, да и то придется ждать завтрашнего дня, пока мне заплатят. За каким чертом тебе нужно так много?

— Чтобы заплатить за парикмахерскую Миртл. Салон закрывается, вообще-то он уже закрыт, но я могу взять на себя его аренду, если захочу. Она стоит двадцать пять фунтов. Ох, папа! — Она повернулась и, обхватив отца руками, прижалась лицом к его грубой рабочей рубашке. — Я отдала бы все, что угодно, если бы салон Миртл принадлежал мне. Все говорят, что у меня хорошо получается. Мне в любом случае не хотелось бы уходить, а теперь, когда дома такое…

— Я знаю, моя хорошая, — нежно сказал Дэнни. Он быстро подсчитывал в уме стоимость принадлежащих ему вещей. Что он может заложить? Ничего, что имело бы хоть какую-то ценность. У него были только мебель, постельное белье, кое-какая посуда и столовые принадлежности, несколько безделушек и книги. Он почувствовал себя виноватым за то, что у него так много рубашек, что он не отложил нескольких фунтов на черный день. Но он был любитель хорошо провести время и всегда свободно обращался с деньгами. Когда дело доходило до того, чтобы заплатить за выпивку для всех, он не скупился. Ему нравилось покупать подарки своим внукам. Ему нравилось женское общество, может быть даже слишком, и многочисленные подружки, которыми он обзавелся за эти годы, обходились ему недешево. В бумажнике Дэнни лежала банкнота в десять шиллингов. В настоящую минуту его состояние исчерпывалось двенадцатью шиллингами и шестью пенсами.

— Ночью мне так страшно, пап. — Элис крепче обхватила его. — Девочки уходят из дому, и я не могу винить их в этом. Я даже сама советую им так поступать. Я укладываю Кормака спать как можно раньше, он не возражает, если я не выключаю свет. Так что внизу остаемся только я и Джон. Сейчас он перестал включать даже радио. Такое ощущение, что Джон не выносит ничего радостного. Я задерживаюсь на кухне как можно дольше, но ведь есть предел всему — сколько можно мыть посуду или готовить выпечку на завтра, поэтому я пристрастилась к шитью. Читать бесполезно. Я не могу сосредоточиться, зная, что Джон сердито смотрит на меня. Ох, папа! — Она расплакалась. — Он обвиняет меня в том, что я завела любовников. Вбил себе в голову, что я встречаюсь с другими мужчинами. Если бы! Он единственный, кого я когда-либо желала. А теперь и Миртл закрылась, — со стоном вырвалось у нее. — По крайней мере, это было что-то, чего я ждала с нетерпением. Мне нравилось там. Это было похоже на страну чудес, все такое яркое и сверкающее.

— Ну, ну, успокойся, дорогая. — Дэн погладил ее по голове. Ему определенно придется перемолвиться словечком с Джоном Лэйси. Он никогда не видел свою дочь в таком состоянии, похоже, она дошла до ручки. Дэн лихорадочно пытался придумать способ найти эти двадцать пять фунтов. Ему даже пришло в голову, не ограбить ли банк, но он не был уверен, что это сойдет ему с рук. Он подумал о возможном решении и недовольно скривился. — А как насчет Коры, этой женщины? — спросил он. Дэнни терпеть не мог Кору Лэйси.

— Кора! — Элис перестала плакать и уставилась на него. — Мне это и в голову не пришло. Нас трудно назвать подругами.

— По-моему, она ни с кем особенно не дружит, — коротко бросил Дэнни. — Но, кажется, деньги у нее водятся, хотя одному Господу известно, откуда. Билли зарабатывает жалкие гроши на расчистке завалов после бомбежки. Уж он-то никак не может позволить себе платить за дом на Гарибальди-роуд.

— Она работает на домовладельца, Горация Флинна, — объяснила Элис. — Ведет его книги или что-то в этом роде. Я полагаю, он по-дружески уступил ей домик. — Гораций Флинн был печально известен в Бутле тем, что вышвыривал людей на улицу, не моргнув глазом.

— Думаю, дело не ограничивается ведением его книг.

— О, пап! — Она выглядела шокированной. — У тебя грязные мысли. Я еще не видела большей пуританки, чем Кора. — Она задумчиво подперла рукой подбородок. — Наверное, мне стоит зайти к ней. Во всяком случае, вреда от этого не будет. Все, что она может сделать, это сказать «нет».

— Но она может сказать и «да». Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — Дэнни совершенно забыл о Филлис Гендерсон.

— Нет, не стоит, пап. Лучше, если я пойду одна.

— Тогда тебе следует поторопиться. Уже половина восьмого. Джон знает, где ты?

— Я сказала, что зайду к тебе, чтобы угостить сладкими пирожками. — Она горько усмехнулась. — Он, наверное, думает, что они для одного из моих тайных обожателей. Мне придется выдержать настоящий допрос, когда я вернусь, особенно если вернусь поздно.

— Он знает об этих двадцати пяти фунтах?

Она покачала головой:

— Нет, он мог не разрешить мне прийти, если бы знал. Джону не нравится, что я работаю. Он хочет, чтобы я сидела дома, потому что там я не могу изменить ему.

Дэнни Митчелл едва удержал готовый сорваться с языка нелестный эпитет. Он и не представлял себе, что дела так плохи.

— Он не обрадуется, если Кора даст тебе денег и ты займешься своим парикмахерским салоном, — осторожно сказал он, обеспокоенный тем, что Элис окажется в ситуации, которая только ухудшит ее положение.

— А мне наплевать, пап. — Ее лицо приняло ожесточенное выражение, которого он никогда не видел у нее раньше. — Я имею право получить от жизни хоть что-нибудь из того, чего не получаю сейчас. От всего сердца мне хотелось бы, чтобы с Джоном не произошел тот несчастный случай. Я люблю его и всегда буду любить, но я устала доказывать ему это. С ним невозможно жить, так что мне нужно заняться собственной жизнью за стенами нашего дома.

Дэнни никогда не думал, что его обычно тихая и спокойная дочь способна на такую решимость. Он одобрительно кивнул головой:

— Вот и правильно, дорогая.

* * *

— Входи, — с удивлением произнесла Кора, открыв дверь и обнаружив на ступеньках свою невестку.

Элис редко бывала на Гарибальди-роуд, главным образом, потому, что ее редко туда приглашали, а Кора была не тем человеком, которому можно сваливаться как снег на голову, просто чтобы поболтать.

— Что я могу для тебя сделать? — спросила Кора, когда они уселись в чудесно меблированной гостиной. Она понимала, что это не обычный визит вежливости и что Элис пришла по какой-то особой причине, которая требовала объяснения.

— Где Билли? — Элис не хотела, чтобы брат Джона своим неожиданным появлением помешал им.