— Знаешь что, Марина, ты помой посуду, а я пока в милицию позвоню, — сказал я, поднимаясь из-за стола.

Я вышел в прихожую, взял трубку и пошел к себе в кабинет. Включив ее, обнаружил, что трубка не работает. Я вернулся к базе, подергал, потряс ее — телефон безмолвствовал.

— Марина, ты сегодня никому не звонила? — спросил я, входя в кухню с трубкой в руке.

— Нет, а что, телефон не работает?

— Почему-то молчит, — ответил я, глядя на то, как девушка моет посуду.

— Бывает. Может быть, отключили, у нас часто отключают.

— Может быть, — сказал я, выходя из кухни.

В прихожей я достал из внутреннего кармана куртки сотовый телефон, на ходу набирая номер отделения милиции, прошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь.

— Здравия желаю, Николай Николаевич, — поздоровался я, услышав на другом конце провода знакомый голос. — Как жена, дети?.. Ну чудно, чудно. Да нет, пока ничего не выходило, сейчас новый роман пишу. Слушай, я ведь звоню по поводу похищения моей соседки из сто восьмой квартиры. Тут у меня ее дочка волнуется. Что-нибудь новенькое появилось?.. Как какого похищения? Тебе что, не доложили? Вчера дочка ее милицию вызывала, из вашего отделения приезжали, допросили ее… Как ничего не слышал?!.. Тут, может, недоразумение. Ладно, извини за беспокойство. Наверное, это я что-то напутал… Да нет-нет, все нормально. Не нужно никакой машины. Ну давай, обнимаю, дорогой. Созвонимся. Привет семье!

Я отключил телефон и минуту смотрел на него.

— Вот, значит, как! Старших обманывать нехорошо…

Я решительно рванул дверь. За дверью стояла Марина и молча смотрела на меня своими невинными голубыми глазами с удивительно четко очерченными зрачками.

— Ну и как это понимать? — спросил, я злобно улыбнувшись.

— Что, дядя Сережа?

— Ты вызывала вчера милицию? — Я с ходу взял сердитый тон.

— Да, вызывала.

— А чем ты тогда объяснишь, что они ничего про этот вызов не слышали?

Девушка пожала плечами.

— Ты знаешь, у меня такое чувство складывается, что ты меня дурачишь. Тебе так не кажется?

— Нет, я не дурачу. — На глаза ее навернулись слезы. — Не дурачу…

— Ладно-ладно, я ничего не скажу про это твоей маме, но давай переодевайся и иди домой.

— Я не пойду домой, — твердо сказала девушка, упрямо глядя мне в глаза.

— Ты что, с мамой поругалась? — догадался я. — Ну хочешь, вместе пойдем?..

— Вы ошибаетесь, дядя Сережа, — проговорила она, делая ко мне шаг и оказавшись почти вплотную, так что я почувствовал запах ее волос… Она, подняв голову, не мигая смотрела мне в глаза… Какие красивые у нее были глаза… Марина совсем не походила на свою полную, с грубыми чертами лица мать. Она мне даже нравилась сейчас в этом упрямом волнении.

— Хорошо, пусть я делаю ошибку, но я должен отвести тебя домой. Я поговорю с твоей мамой, она тебя ругать не будет. Иди собирай вещи, живо!

Я решительно закрыл перед ней дверь кабинета и стал переодеваться. Я был раздражен.

С какой стати эта девица взялась меня обманывать?! Мне как будто делать больше нечего, как возиться с ней. Она, видите ли, с матерью поссорилась, а я как дурак вынужден выслушивать ее сказки о похищениях. Сразу сказала бы, что идти некуда. Теперь перед Николаем Николаевичем как-то нужно будет оправдываться. Эх, неудобно!! Да и глупо как-то!.. Господи!!

Да она же у меня ночевала, подумают неизвестно что… Что я молодежь растлеваю… Неудачная ситуация складывается.

Я застегнул рубашку и остановился.

А что же я матери ее скажу? Скажу, что ее выкрали карбонарии в масках… Мне, значит, сорок пять — ей восемнадцать… Если подумать хорошенько, да если мои книжки полистать, уж чего там только не найдешь. Ведь со мной теща две недели не разговаривала, прочитав «Квадрат для покойников», одно название романа «Живодерня» чего стоит, а «День всех влюбленных» так и вовсе о каннибализме. Да если с пристрастием почитать мои книжки, то сложится впечатление, что для меня растлить малолетку — обычное дело. До соседей дойдет… До жены — не дай бог!! А до нее точно дойдет, уж ей соседи наверняка донесут… Ух, елки! От таких перспектив голова шла кругом.

Я надел пиджак. Может, галстук надеть? Как будто я в нем и спал всю ночь… Неубедительно. Но галстук все-таки надел. Чего же я, дурак, вчера ее не догадался домой отвести? И ничего бы этого не было, не было бы позора…

А мать ведь у нее судьей работает. Я рассмеялся негромко, но вслух. Как любит говорить один из героев моего романа, «положение безнадежное». Это значит не только надеяться не на что, но и стоит успокоиться — твоя судьба в руках Всевышнего. Он все решает, а тебе и делать ничего не надо. Я застегнул пиджак на все пуговицы. Ну ничего, зато со мной правда. Хотя правда и справедливость торжествуют только в кино и в романах. Ну и пусть! Положение безнадежно!

Я распахнул дверь. Марина так и стояла на прежнем месте в коридорчике. Мне почему-то стало ее жаль.

— Ну что, девочка? — Я обнял ее за плечи, она прильнула ко мне своим тельцем. — Ты хоть понимаешь, в какое меня положение поставила?

Она молча закивала раскрашенной разноцветной головкой мне в плечо. Что-то вдруг нежное к этой девушке поднялось внутри меня.

— Так. — Я резко отстранил ее, может быть, слишком резко. — Давай переодевайся, я тебя жду.

Она повернулась и медленно пошла в комнату…

Я отвернулся, нарочно не стал смотреть ей вслед… На уходящую фигуру.

Марина вышла через пять минут в брючном костюмчике, в башмаках на платформе неимоверной, со своим рюкзачком «Смерть попсе!»

— Ты не волнуйся. Мама тебе ничего не сделает, — сказал я, и голос мой слегка дрогнул. «А мне?»

Мы вышли на лестницу, я стал закрывать ключом замок, как вдруг дверь соседней квартиры открылась, и на лестницу, мерзко гавкнув, выскочил бультерьер соседки Клары Ивановны. За ним показалась и его хозяйка.

— Здравствуйте, Сергей Игоревич, — сказала она, окинув меня взглядом. — А ты, Мариночка, чего не здороваешься?

— Я вас в упор не вижу, — схамила Марина.

Я про себя одобрительно хмыкнул — я бы тоже с удовольствием так сказал.

— Фу! Невоспитанность сплошная.

Хозяйка гнусного барбоса по-собачьи фыркнула и, влекомая животным, поспешила вниз. Ну теперь-то уж вся лестница будет знать о том, что у меня ночевала… о ужас!.. заходила, ко мне заходила Марина.

Мы стали подниматься по лестнице.

— Слушай, это ты мне испортила телефон? — спросил я, слегка повернув голову.

— Да, — виновато опустив голову, ответила Марина.

— Это чтобы я в милицию не звонил?