— Ради Бога, папа, скажи мне, что случилось? — воскликнула девушка, заламывая руки. В голосе ее звенела паника. — Что-то с Джорджем или Уильямом? Говори же!

Каролин никогда не была близка со старшими братьями, их судьба волновала ее только потому, что они были дороги отцу. К тому же иной причины отчаяния отца она себе не представляла. На секунду ей пришла в голову мысль, что болен сам отец, но она с ужасом отринула ее.

Себастьян долго молчал, понурив голову, а когда поднял лицо, щеки его были мокрыми от слез.

— Прости, милая… мне так жаль, так жаль. Мне пришлось продать наш дом.

Каролин показалось, что мир качнулся и на мгновение словно накренился вбок. Она порадовалась тому, что отец заранее усадил ее на скамью. Тело отказывалось подчиняться, руки безвольно лежали на деревянной доске. Она знала, что отец не стал бы шутить подобными вещами, но новость просто не укладывалась в голове.

— Умоляю, милая, не молчи! — взмолился отец, кусая губы. — Скажи что-нибудь.

Что здесь было сказать? Отчаяние и боль отца были так очевидны, так страшны, что Каролин решила ни в чем его не винить. С губ едва не сорвался вопрос «почему», но девушка упрямо закрыла рот, не желая заставлять отца оправдываться. К чему были подробности? Амхерст-Мэнор продан, это главное. Каролин знала, как дорожил отец фамильным гнездом. Если он решился продать имение, значит, иного выхода не было.

На мгновение она позволила себе вспомнить дом, каждую ступень подъезда, каждую царапинку на стене, вид из окна и едва не заплакала.

Даже спустя годы Каролин достаточно было закрыть глаза, чтобы образ поместья вставал перед ее внутренним взором. Она детально помнила шелест листьев у парадного входа, влажноватый запах подвала, видела предрассветный туман на зеленых лужайках. Она могла восстановить в памяти гладкость перил на лестнице, что вела на второй этаж, мягкость восточного ковра, висевшего на стене в гостиной… Вот старая няня зовет завтракать, а из кухни уже тянется аромат яблочного пирога, вот босые ноги Уильяма и Джорджа шлепают по каменному полу в кладовую, где хранятся ягоды и мед…

Пятнадцатилетняя Каролин устало вздохнула. Ей показалось, что она стала старше против своей воли, узнав об утрате.

Отец продал Амхерст-Мэнор. У нее отняли дом.

Девушка отогнала навязчивые образы, теснившиеся в голове. Она знала, что справится с потерей, и подсознательно знала, что должна идти вперед, не оглядываясь. Детство кончилось.

Она медленно встала и осторожно обняла отца. Тот зарыдал, уткнувшись ей в плечо. Каролин гладила его по голове, растерянно глядя на кусты роз, обвитую плющом беседку. Все это казалось теперь чужим и далеким.

— Не плачь, папа, — прошептала она. — Ничего страшного, в самом деле. Мы справимся с этим, найдем себе другой дом, какой-нибудь маленький уютный коттедж у реки. Он будет симпатичным и белым, с черепичной крышей, а под окнами будет чудесный садик с пионами. А когда ты станешь совсем стареньким, я буду сидеть с тобой у камина, приносить тебе чай и тапочки. Только не плачь.

И в этот момент Каролин осознала, что ее отец уже стар. Несчастный жалкий старик, потерявший самое дорогое. За один день великодушный, щедрый Себастьян Беркли превратился в потерянного, вышвырнутого из жизни, сломленного старика.

Отец отстранился и в изумлении смотрел на дочь, тронутый ее поддержкой, потрясенный способностью прощать.

— Боюсь, это еще не все, — дрожащим голосом сказал он и опустил глаза. — Дело в том… в общем, у нас долги, много долгов. — Себастьян всхлипнул, и сердце Каролин рванулось навстречу. Его жалкая поза, опущенные плечи, взгляд, уставленный на ботинки, — все вызывало сочувствие. — Конечно, я расплачусь с кредиторами. Ведь быть банкротом не зазорно… ведь не зазорно?

— Конечно, нет, отец. — Каролин мягко улыбнулась. — Что зазорного в банкротстве?

— Но… когда я отдам все долги, боюсь, почти ничего не останется. По сути, останутся несколько картин и вещи твоего прадеда, Эгтона. А все остальное… о, Каролин, прости меня, если сможешь. — Он снова начал плакать. — Твое наследство, наследство твоих братьев — ничего не останется! Мне так жаль, так невыносимо жаль!

Каролин с удивлением ощутила, как в ней поднимается гнев. Не на отца, конечно, — бедняга сделал все, что было в его силах, чтобы отсрочить потерю. Должно быть, Себастьян долгие годы пытался поднять имение, защититься от неизбежного краха, боролся с трудностями, никак не показывая отчаяния.

Это был гнев на судьбу, на обстоятельства, на все то, что привело к неминуемой развязке, на тех, кто получит Амхерст-Мэнор, родовое гнездо семьи Беркли.

И сразу за этим Каролин почувствовала облегчение. Должно быть, гневаться на неведомых врагов было легче, чем утопать в слезах и страдать. Отныне Каролин предстоял собственный путь, и путь нелегкий. Лишившись денег и родного дома, она приняла решение перехитрить несправедливую судьбу, вернуть все то, что она у нее украла. Не Амхерст-Мэнор, нет! Каролин желала получить власть и богатство, найти свое место под солнцем.

И она уже знала, каким путем будет двигаться.

После жалкого, полного скорби Рождества, проведенного с семьей, Каролин вернулась в школу и с головой погрузилась в учебу. Образование было первым пропуском туда, куда она так стремилась попасть. Богатые люди всегда тянулись к тем, кто сумел пробиться наверх собственными силами, окончил колледж благодаря усердию и знаниям, а не солидным взяткам. Поэтому Каролин почти не вылезала из-за стола, заваленного учебниками, и в итоге к концу года получила-таки заветную стипендию и бесплатное место. Теперь она могла остаться в школе, даже если ее семья не заплатит за нее ни фунта. Это был первый шаг к новой жизни, где для нее будут открыты все двери, говорила она себе.

Каролин выросла в семье, где ее окружали одни мужчины, а потому с ранних лет владела искусством манипуляции сильным полом. Поразмыслив, Каролин решила, что благодаря этому таланту сможет вернуть деньги, пусть даже не свои. Это был самый короткий и легкий путь наверх.

Она решила выйти замуж по расчету. Каролин тщательно обдумала свое решение и разработала план действий.

Вариант с карьерой она сразу отвергла. Во-первых, она не имела представления о том, чем действительно хотела бы заниматься. Во-вторых, для того, чтобы заработать много денег, требовалось много труда и времени, а ждать она не хотела. Каролин решила идти по пути наименьшего сопротивления: найти себе денежный мешок в летах, пожилого богатея, окрутить и женить на себе казалось ей куда проще, чем растрачивать время и молодость на упорную тяжкую работу. Ей легко удавалось манипулировать собственным отцом и братьями, и она не сомневалась, что сумеет окрутить любого другого мужчину. Природа наделила ее редкой красотой: длинные белокурые волосы, изящное тело с нежной персиковой кожей, привлекательные черты лица — уже в пятнадцать она неизменно привлекала к себе взгляды. У Каролин была редкая улыбка — обольстительная и яркая. В школе у нее не было отбоя от поклонников.