Резкий рёв мотора вывел его из заторможенности попавшего в Ничто человека. В нижний этаж гаража вкатилось крутое авто цвета красной чумы, дверь которого играючи открылась, когда транспортное средство прекратило движение прямо напротив «будки» дежурного.

На переднем сидении пассажира сидела расхлябанная красотка-панк с розовым ирокезом и переизбытком пирсинга лица. Её наглые глаза слепили интересом к растерявшемуся политику. Вишнёво-яркая куртка этой девицы выгодно дополнялась мини-юбкой (а ещё больше – крупной сеткой колготок заштатной шлюхи).

За рулём машины сидел краш-тест манекен и улыбался счастливым оскалом идиота.

– Садись, подвезём… – голос искристой красотки звучал впечатляющим гимном свободе личных отношений. – Ты ведь не хочешь застрять в этом месте надолго?

Она ободряюще ухмыльнула напомаженный ротик. Политик был вынужден залезть на заднее сидение (где пахло мерзкой поганью разлитого бензина, перекупленного у адских барыг по дешёвке).

Авто тронулось по направлению к выезду из сумрачного гаража, но внутривенно провалилось в полночь.

– Тебе интересно узнать, кто мы такие? – загадочно спросила панк-красавица. Звёздочки точек за окнами второстепенно молчали о многом.

Дядя Гудка пробовал не удивляться ничему происходящему, но получалось очень плохо.

– Мы существа сновидений, – девица начала «слоиться», её видеоряд спадал канал за каналом, как шагреневая кожа призрачной анаконды, мерцая и крошась на атомном уровне. Совершенно «облезлая» девушка через несколько пар секунд стала напоминать разложившийся труп убитой шлюхи.

– Здесь всё ненастоящее, – она заулыбалась мёртвым ртом. – Реален только ты…

На этой фразе автомобиль, уверенно ведомый манекеном, плавно летящий по авиа-шоссе, монументально рухнул на дно ванны с золотым смесителем в виде головы горгульи.

Шокированный политик-мафиози выбрался из затопленного авто и всплыл из-под воды весь в мыле, а краш-манекен + труп-красотка остались внутри, решив помыться.

Едва не захлебнувшийся приятно-белой пеной, дядя Гудка (весь мокрый, жалкий, пессимистичный) зачарованно стоял посреди готической ванной комнаты, которая в действительности принадлежала одному мультяшному персонажу. Этот самый мульт-персонаж всего лишь собирался принять ванну наружно, а теперь его лишили такой возможности какие-то уроды, изобретательные, наглые, узурпаторские твари с имперскими замашками в башках.

Его нефильтрованная ненависть прогрызлась наружу. Мафиозный политик был снова неописуемо удивлён, когда разгневанный персонаж мультфильма кинулся на него с кривым ножом дамасской стали, который матерно блестел.

Политик бессистемно поскользнулся на мыле и, резко увернувшись от ножевого удара, шлёпнулся в гущу эксперимента по определению возможностей человеческой психики.

Он оказался среди мужчин и женщин, одетых по-космически верно. Все эти люди уже четыре месяца пребывали в огромном бункере, закрытом до окончания исследований. Политический дядя Гудка провёл несколько дней с этой командой «научных заключённых».

По ночам он мучался бессонницей, жестокой и неизбежной (ведь формально всё вокруг уже было сном, поэтому спать вообще не хотелось). Днём же ему приходилось драить общий сортир, размножать ананасы, заигрывать с местной системой контроля, сушить сухари из соли, раскладывать вещие вещи по полкам, обхаживать спятившего попугая, взятого в «полёт» ради интересных разговоров о помойках и стрессах прессы…

Внезапно произошёл ужасный катаклизм – люди на планете погибли.

Главный компьютер открыл двери бункера в автоматическом режиме, когда дежурный техник не вышел на проверку испытуемых после истечения контрольного времени.

Люди опасливо выбрались в открытый обновленьям мир, недавно уничтоженный до основания. Дядя Гудка хотел было предложить свои услуги в плане управления планетой, но своевременно скрылся против своей воли непонятно куда.

Пустынный пейзаж запутался в останках производства. Бывший политический деятель, бескрайне застрявший на просторах сна, грузил красно-серый уголь уставшими руками. Бежевая (в прошлом) вагонетка ржавеюще слепла под солнцем, вздёрнутом над головой дяди Гудка на протяжении безночных дней.

Он стал рабом эпохи Древнего Египта? Хотя, конечно, шахтёрское обмундирование, издалека напоминавшее скафандр, вряд ли вязалось с периодом постройки пирамид для фараонов…

Он чувствовал себя отрезанным от мясной нарезки. И ничего более. Одна лишь боль…

Человек (считавший себя важным политиком-мафиози когда-то давно) тащил на плече кирку, обломленное кайло и штыри для разметки участка. Состарившаяся вагонетка уныло ехала следом. Жёлтые рельсы скрипели песком, а колёса сонно вращались, словно получившие инфаркт пенсионеры из одной палаты.

Дядя какого-то там Гудка оставил свою ношу на входе и медленно побрёл вниз по чёрным ступеням пещеры. Покинутое плато кричало ветром от одиночества. Ступени быстро поехали вниз. Бывший шахтёр-политик очутился в метро, на станции Последняя.

Многое вокруг безжизненно молчало о прошлом, а он одиноко брёл по кафелю пола куда-то вперёд. Полностью пустая станция «умерла» три года назад (или раньше).

Человек, бывший политическим дядей в забытом сне про чужую жизнь, измученно присел на скамью. К нему шло что-то туманно-чёрное, излучающее безумное мерцание страха.

Это было Смерчем.

– Тебе понравилось «жить» здесь? – мягкий голос убаюкивал невидимых мертвецов, а на убийце красовалась маска Улыбки Мефистофеля. – Тебе, надеюсь, не было скучно? Мне – нет… Но с тебя хватит. У меня есть дела другого свойства. Пора убивать, а тебе – пора просыпаться.

Пространство зашумело, складываясь, стягивая петлю законченного кошмара.

Смерч заглянул зеркальными глазами маски куда-то в напуганный мозг кричащего человека, а затем почти сразу исчез темнотой звукового свечения.

Политик-дядя Гудка, небритый, грязный и исхудавший, с диким криком проснулся в своём кабинете.

Его красивейшая секретарша, прибежавшая на крик, ошеломлённо объяснила ему, что он отсутствовал примерно час.

Редакция газеты «Телескоп мозга» шаманила над новым номером всем креативным коллективом. Полина уже отчиталась перед главредом, оставив у него статью про «Сталкера» в исполнении труппы Александра Дюйма.

Шеф выразил своё полнейшее восхищение её работой. Этот разгромный обзор Полине явно удался (впрочем, как обычно).

Она освобождённо шла по коридору, а навстречу ей вышагивал Бритва, со вкусом одетый, статный, стройный, сексуальный. Он ласково притормозил Полину, щёлкнул о её щёку губами и сказал:

– Привет тебе, подруга! Уже приняла хвалебные всхлипы шефа? Спешишь выпить или просто заскучать дома?

– Даже не знаю… Ты сейчас чем-то занят?

– Я сейчас беспрерывно свободен. И хочу тебя куда-нибудь пригласить. Выпьем слегка, повеселим себя сплетнями про смерть и чужое богатство. Согласна? – Бритва спонтанно приобнял Лиссову, они вышли из редакции, которая почти напоминала спятивший муравейник перед пожаром на ипподроме.