Тони встал с кресла, разминая затекшую ногу, и подошел к окну. Он долго смотрел на струящиеся по стеклу водяные змейки, потом повернулся в мою сторону.

— Значит, дьявол привел Маргарет к сестре Констанс, и та устроила для нее целый драматический спекгакль, — сказал он задумчиво. — Ах, ты скоро умрешь, такая молодая и красивая. И если тебя похоронят с кольцом, ты будешь проклята на веки вечные, пока не найдется идиот, который это кольцо уничтожит. Ведь если с мертвого тела кольцо не снять, будетточно известно, где идиот должен его искать.

— Но снять его невозможно, только если палец отрубить, — добавила я. — Видимо, первый Скайворт так и сделал. Ну а что происходит с мужчинами, которые надели кольцо, и с их потомством, мы знаем. Одного не могу понять, зачем так сложно? Если дьявол может любому внушить любую пакость, зачем было ждать почти пять веков? Что мешало ему нашептать тому же Роджеру отрубить сестричке палец с кольцом?

— To, что Роджер продал бы это кольцо или положил в сундук, — сказала мать Алиенора, которая вошла неслышно и стояла у двери, слушая наш разговор. Она медленно прошествовала к столу и водрузила на него фолиант в черном переплете. — Только ты, Светлана, могла уничтожить это кольцо. Ты — и никто другой.

[1] (авест.) Ahura-Mazdâ, «Бог Мудрый» — верховное божество в зороастризме и более древней иранской религии

Скрипя зубами, Люси вынуждена была признать, что Эшли О’Киф — достойная замена Джонсону. Когда леди Скайворт спустилась в холл, персонал встречал ее, выстроившись в шеренгу, прямо как в кино.

— Здесь все! — отрапортовала Эшли.

— Спасибо, фрекен Бок, — буркнула Люси по-русски.

Она кратко известила прислугу о том, что произошло с Питером и Джонсоном — по официальной версии, разумеется, — представила всем нового дворецкого в обличье рыжей фурии и недвусмысленно намекнула, что никаких безобразий не потерпит. Персонал брызнул врассыпную, корги, удивленные непривычно суровым тоном хозяйки, — тоже. При этом Фокси попыталась по привычке подкатиться под ноги незнакомке, но та через нее попросту перешагнула, оставив собаку в полном недоумении.

Уже к вечеру жизнь в Скайхилле постепенно начала возвращаться в накатанную колею. Во всяком случае, обед, который Люси унесла в жральню, точно был ничем не хуже обычного. С утра прислуга летала бабочками и скакала белочками, повсюду шла генеральная уборка, а Эшли в кабинете Джонсона выдавала зарплату и занималась поставками. Люси пыталась придумать, к чему бы придраться, но так и не нашла повода. Эта рыжая зараза даже перчатки надела, когда за ланчем наблюдала за лакеями.

— Миссис О’Киф, с сегодняшнего дня за ланчем и обедом никаких слуг, если в доме нет гостей, — распорядилась Люси, отодвинув тарелку. — И возьмите на себя входящие звонки по местной линии. Не хочу больше выслушивать соболезнования и отвечать на глупые вопросы.

— Да, миледи. Может, отправить в бюро по найму заявку на личного секретаря?

— Упаси боже, — поежилась Люси, представив, что за ней по пятам будет ходить какое-то подобострастное чучело и совать нос в ее дела. — Лучше пригласите моего портного из Стзмфорда.

Впрочем, полностью отзвонков отделаться не удалось. To ее донимал из Лондона бухгалтер Питера, то секретарша, которая не могла найти какие-то рабочие бумаги. Звонили из банка. Звонили детектив из Лондона и незабвенная Локер. Управляющий Хардинг являлся во плоти — трижды за день. Эшли тоже во плоти, но как привидение — внезапно и отовсюду. Всем Люси была нужна до зарезу и немедленно.

— Ну и заварили вы кашу, леди Маргарет, — едва ворочая языком, пробормотала Люси.

Портрет, мимо которого она проходила, направляясь в детскую, смотрел в мировое пространство и надменно молчал.

Уложив Джина, Люси вошла в свою спальню и села на кровать. Ей нередко приходилось ночевать здесь без Питера, отвоевывая место у корги, но впервые она почувствовала себя такой несчастной и одинокой.

— Как я вообще тут оказалась? — спросила она свое отражение в зеркале туалетного столика.

Если бы… если бы… Роберто! Если бы Роберто дал ей время решиться, если бы не тащил так настойчиво во Флоренцию знакомиться с мамочкой, сестричками и тетушками…

Всего-то четыре года прошло, а кажется, что все это было в другой жизни. И все же… Люська, перестань притворяться! Как бы ни был во всех отношениях хорош Питер, признай, что от одной мысли о Роберто у тебя до сих пор начинает частить сердце и по всему телу от живота разливается предательский жар. Потому что Роберто — это… это the best[1]. Это нечто за гранью разума. И струсила ты именно потому, что боялась влюбиться по уши. Боялась, что мамки-тетки не одобрят тебя, и начнет он разрываться между тобою и мамками, и ничего не выйдет, и это будет это для тебя такой удар, от которого уже не подняться. Но даже и того краешка, которым это безумие тебя захватило, было достаточно, чтобы Роберто заселился в твою память навсегда.

Люси с досадой встряхнула головой, вошла в ванную и включила воду. Кран с холодной водой и кран с горячей. Это была еще одна вещь, которую она категорически отказывалась понимать. Вот ведь душ с нормальным смесителем. И рядом традиционный допотоп: кипяток отдельно, ледяная вода отдельно.

Пока наполнялась ванна, Люси решила проверить почту. Открыла ноутбук, стоявший на столе в будуаре, просмотрела несколько мейлов и уже хотела выйти из программы, но заметила мигающий значок второго почтового ящика. Она не пользовалась им с тех пор, как уехала из России, но сохранила на тот случай, если ей захочет написать кто-то из старых знакомых.

Когда Люси перешла в другой аккаунт, ей показалось, что пол уходит из-под ног.

— Так не бывает, — прошептала она. — Такого просто не может быть.

В почтовом ящике было всего одно письмо. «Roberto Chiari», — значилось в столбце «Отправитель».

— Не буду читать! — зажмурившись, сказала Люси, потом открыла глаза, отправила письмо в корзину и захлопнула ноутбук.

Она выскочила из будуара, словно письмо могло выбраться наружу и погнаться за ней. Стаскивая на ходу одежду и бросая ее на пол, Люси влетела в ванную и закрыла дверь на задвижку. Сунула ногу в воду, взвизгнула — кипятка, как всегда, налилось больше, чем холодной воды.

Потом она лежала в клубах пахнущей лавандой пены, собирала ее в сугробы и отчаянно сражалась с воспоминаниями. Пока не поняла, что это бесполезно.

Познакомились они по ошибке. Девочка в турбюро, которая распределяла заявки на гидов-переводчиков, перепутала испанский язык с итальянским. Люси — тогда еще просто Люська — итальянского не знала и хотела уже звонить в бюро, чтобы срочно нашли другого переводчика. Но синьор Кьяри, молодой успешный бизнесмен, который приехал в Петербург на переговоры и хотел в свободное время осмотреть город с персональным гидом, ее остановил. Сказал, что достаточно хорошо знает английский и вообще рад этой ошибке.