– А ты уверена, что эта шпилька подходит к твоему наряду? – внезапно шепчет сидящая рядом девушка.

Меня пронизывают холодные иглы шока, словно в замерзшем озере.

Она что-то заметила? Неужели проглянуло лезвие?

Я провожу пальцами по соединению, за которым спрятано лезвие. Гладко. Слава небесам!

– Это память о моей матери. – Я пытаюсь отделаться сентиментальным враньем, которому поверили тетушки. Медленно, с кажущейся беззаботностью опускаю руку, но мои пальцы холодеют, как скамья под нами.

– Да, но тебе не кажется, что она не к месту? – настаивает соседка, приложив ладонь к подбородку. Белая пудра, скрывающая недостатки кожи, размазывается по ее пальцам. Накрашенные губы блестят, как свежие ягоды, глаза обведены подводкой, благодаря которой они похожи на кошачьи, на веки нанесены персиково-розовые тени.

– И куда мне ее деть? – Я хмурю брови, наверняка сминая нарисованный между ними алый лотос. – Карманов-то нет.

– Могла бы оставить у тетушки Доу. Конечно, эта шпилька много для тебя значит, но вряд ли она такая уж ценная, чтобы ее украли.

Я вспоминаю имя этой девушки. Сяо Шуфэй. Та, у которой духовное давление сто восемнадцать.

– Ей и тут неплохо, – шиплю я, зная, что рискую вызвать проблемы. Лишь бы эта девчонка отстала. – Тебе-то какое дело?

– Эй, я просто пытаюсь помочь. – Она выпрямляется, хорошенькое личико обиженно кривится.

– И кто тебя просил? Беспокойся о себе.

Она в изумлении открывает рот.

– Кем ты себя возомнила? Думаешь, ты лучше нас и мы тебе завидуем?

Остальные девушки таращатся на нас, три пары подведенных глаз блестят от страха и свечения аппаратов.

– Ну, теперь я так и думаю. Иначе с чего бы ты завела эту тему? – Я скашиваю глаза. – Чему тут завидовать? Духовному давлению?

– Я тебя умоляю! Чтобы стать хорошей наложницей, не нужно такое высокое духовное давление. – Она окидывает злобным взглядом мою фигуру. Благодаря угощениям, которые приносил Ичжи, я почти не худела, несмотря на все старания родичей заморить меня голодом.

Одна из девушек потрясенно прикрывает рукой рот.

Но мне плевать. Я смеюсь.

Все это просто грустно.

– Думаешь, шестьсот двадцать четыре – это много? – Я искривляю губы в усмешке. – Ты понимаешь, что у Ян Гуана больше шести тысяч, да? Я ничто. Мы все ничто.

Сяо Шуфэй неловко ерзает, сжимая пальцами ткань.

– Не называй нашего хозяина по имени.

Хозяин. Это слово – как удар под дых. Я сжимаю губы, меня заливает такой поток ярости, что перед глазами вспыхивают искры. Сотни слов рвутся из горла, но я держу их за зубами. Нельзя оскорблять Яна вслух, я не могу себе этого позволить.

Бросаю взгляд на тетушку Доу. Та все еще занята тестированием. Но мы привлечем ее внимание, если эта склока продолжится. Я выдыхаю через нос, сбрасывая напряжение, и отворачиваюсь от Сяо Шуфэй.

Но это только подстегивает ее смелость.

– Как ты себя ведешь! Поверить не могу, – произносит она громче. – Мы здесь, чтобы служить пилоту класса «Принц». Тебя отмыли, а ты оставила в волосах эту уродскую шпильку? Может, хоть попытаешься скрыть, что ты грязная крестьянка?

– Мы все здесь грязные крестьяне! – огрызаюсь я тихо, снова обращая на нее гневный взгляд. – И он в том числе! Ни один богач не отдаст своего сына на смерть! Высокий титул, красивая одежда, шикарные побрякушки нужны только для того, чтобы отвлечь нас от мысли, что мы умрем молодыми. А так и будет! Может, именно поэтому ты пытаешься меня разозлить, но позволь сказать: у тебя осталось не так уж много времени, не трать его на меня. Вообразила себя изысканной особой благородных кровей – на здоровье. – Я шевелю пальцами над серебристыми кисточками в ее волосах. – Потому что ты получила все это только по одной причине: жить тебе осталось недолго!

Падает леденящая тишина. Лоб и губы Сяо Шифэй искривляются в подступающих рыданиях. На мгновение меня стискивает чувство вины.

А потом она выдергивает шпильку из моих волос.

Ужас едва не бросает меня на пол. Глаза мечутся в панике. Я не осмеливаюсь оглянуться. Впрочем – чудо из чудес! – шпилька не раскрылась.

Это успокаивает мои обостренные нервы, но не мешает горячим потокам адреналина во мне замедлиться и рассыпаться на ледяные осколки. Я задираю подбородок и смотрю сверху вниз на глупую девчонку. Она тупо таращится на шпильку в своих руках, словно потрясенная собственным поступком. Отклоняется, избегая встречаться со мной взглядом.

Я хлопаю по скамье, та отзывается лязгом.

– Я бы на твоем месте вернул ей вещицу, – раздается от дверей смеющийся мужской голос. – Непохоже, чтобы эту девушку можно было задирать безнаказанно.

Мы одновременно поворачиваем головы, но ужас охватывает меня еще до того, как я вижу юношу, скрестившего руки и прислонившегося к стене.

Этот голос действует на меня по-особенному – он обжигает мой мозг. Я знаю его по интервью и видеороликам, которые мои родичи восхищенно просматривали снова и снова, прежде чем отдать Старшую.

Вот и он.

Парень, которого я должна убить.

– Хозяин. – Мы дружно поднимаемся со скамейки и кланяемся, как нас учили.

Даже я. Даже я произношу это слово, хотя оно обжигает мне горло, как кипящая смола. Потому что оно на один вздох приближает меня к мгновению, когда я искупаю руки в крови врага.

– Нет, не нужно… правда, продолжайте. – Ян Гуан отмахивается затянутой в перчатку рукой от тетушки Доу, встающей из-за экранов. На нем духовные доспехи – отделяемая часть хризалиды, – которыми он может управлять без второго пилота. Размеры того, что он на себе носит, поражают воображение. Большинство пилотов могут управлять лишь сеткой из дух-металла, которой они прикрывают отдельные части тела. Он же облачен в сверкающую полноценную броню – шершавые зеленые пластины словно выточены из минералов. По бокам короны, сделанной из того же дух-металла с имитацией меха, торчат заостренные уши, похожие на лисьи.

Двести двадцать один год назад разрозненные племена Центральной равнины объединились в Хуася, а до того момента пилоты были царями-воителями. Они правили своими племенами и защищали постоянные поселения, начавшие появляться снова, после того как Желтый Властелин и его жена Лэйцзу примерно семь веков назад изобрели хризалид (впрочем, это предположительно – по словам Ичжи, среди историков до сих пор нет единого мнения, существовали ли эти двое на самом деле). Нынешнее причисление пилотов к знати и все их титулы – остатки этой традиции.

Стоящая впереди меня Сяо Шуфэй дрожит так, что ее серебряные кисточки звенят, словно капли воды о стекло, и вертит в руках мою шпильку. Я внутренне кричу. Инстинкт подталкивает меня отобрать оружие, но я не могу рисковать. Одно неверное движение – лезвие откроется на глазах у Ян Гуана, и со мной покончено.