«никем»… в моей потусторонней реальности в разные стороны разлетаются криво разломанные бритвы.

Я знаю, что это был не сон, — моя первая мысль, когда я прихожу в себя в палате с белыми стенами…

Белые стены, белый потолок и пол тоже белый-белый. Интересно, когда я попаду на небо, какого цвета у меня будут крылья? Пусть они тоже будут белыми, тогда я окажусь по адресу. А что едят ангелы за завтрак? Может быть, розовую сахарную вату из облаков? Тогда это, скорее всего, диетический продукт, им же надо как-то летать…

Мои размышления прерывает лечащий врач, он интересуется моим состоянием и даже пытается шутить, а я говорю, что это необязательно. Мне ставят капельницу, и я проваливаюсь, но не вниз, а вверх. Я попадаю на небо, лечу туда со сверхзвуковой скоростью. Сначала мне кажется, что это свет софитов, но это что-то намного больше… больше, чем солнце. Я пытаюсь рассмотреть источник света, но он настолько яркий, что это невозможно. Я чувствую тепло и спокойствие, почти как в солярии. Что же такого добавили вместе с лекарствами в мою капельницу, наверное, что-то из последней коллекции запрещенных в продаже, но имеющихся в клинике наркотично-фееричных веществ. Надо будет сказать спасибо доктору, когда проснусь.

Я проспала почти два дня. Меня все еще кормят через капельницу, я уже почти привыкла. Там, где обычно ее ставят, вся рука раскрашена сине-фиолетовым. Этот цвет стал для меня фаворитом сезона.

Ясмин и Самаэль, наш общий друг, сидят в моей палате.

Про него отдельно, его назвали в честь падшего ангела, чье желание индивидуального мышления и способности управлять собственной судьбой привело к падению. Странная философия, ведь как яхту назовешь, так она и поплывет… я бы не стала называть свою «Титаником»… Самаэль прожигает жизнь, сотканную удачной карьерой его родителей, в частности отца, владельца завода по производству пластика, сделавшего их фамилию нарицательной. Мы иногда тусим у него дома, который по обстановке напоминает Версаль. Ему не хочется становиться кем-то всерьез, он привык жить в придуманной им, ни к чему не обязывающей реальности. Вот они, невидимые цепи мнимой безмятежности, которые нас связывают.

Мне принесли журналы и обезжиренный йогурт. Врач сказал, что если я не буду есть, то меня будут продолжать кормить через капельницу.

— А от этого можно поправиться? — интересуется Ясмин.

— Думаю, если они пытаются загнать меня в рамки, то да!

— Я попрошу, чтобы тебе вкачивали только низкокалорийную глюкозу…

— Ты прелесть.

— Я знаю, солнышко, — смеется она.

Самаэль сидит на моей кровати, пишет и тут же отправляет мне СМС. Страшно забавно:

«Я поеду встречать Новый год в Амстердам, там сейчас много снега, если хочешь, можешь присоединиться?»

В Майами уже неделю стоит невыносимая жара, а где-то лежит снег…

«Будем играть в снежки и лепить снеговиков?»

«А если надоест, зайдем в магазин «Веселые грибочки» и будем лепить статую Свободы из пенопласта=)»

«Хаха. Смешно, не думала, что ты такой патриот».

Они уходят, оставив после себя аромат ванили и сандала, а также DVD-диски со старыми комедиями и белого плюшевого мишку, моего нового сокамерника.

Вечером приходил Стефан. Сначала он подумал, что я пыталась покончить собой, глядя на мои перебинтованные руки. Я его успокоила, сказав, что всего лишь разбила стеклянный столик в гостиной, когда отрубилась. Он переживает, не останется ли следов, я тронута его заботой. Стефан сообщает, что уже договорился с врачом, чтобы меня как можно скорее вписали. Эта его привычка вести переговоры за меня, даже здесь…

Дни тянутся бесконечно долго. За время, проведенное в больнице, я пересмотрела все любимые фильмы на DVD и съела тонну фруктов, так надо, чтобы скорее свалить отсюда. Только неужели они не понимают, что делают тем самым только хуже… Я уже позвонила из больницы своему фитнес-тренеру Николасу, чтобы он достал эфедрин. Не говорю ему, где я, пусть думает, что я пью мохито под пальмами или участвую в очередной гонке за самые выпирающие ребра недели.

При выписке обещаю своему врачу начать наконец правильно питаться, иначе мне грозит… «Да, да, я все поняла!» — больше нет сил слушать очередную лекцию про то, что собьет меня с дистанции в ближайшие 5 лет или раньше… скорее всего…

Лоран так и не навестил меня… Я делала вид, что мне все равно. Никто из моих друзей не заводил разговоры на эту тему. Мы играем в такую игру под названием «Все хорошо».

В квартире обращаю внимание на заметные перемены, но не могу понять, с чем они связаны… и тут осознание приводит меня в нокаут… все твои вещи… их нет!

8

Я даже не думаю начинать есть. У меня намечается контракт с фитнес-клубом, что позволит мне получить за это неплохой гонорар и годовой абонемент на посещение SPA. Я сижу на флу, не только потому, что он убивает аппетит, а еще и потому, что он является сильным антидепрессантом.

Окружающие события больше не трогают меня, все равно, мой мир рухнул. Я бесцветным голосом обсуждаю условия контракта со Стефаном и пустыми глазами смотрю в объектив фотокамер. Хотя совсем недавно разбила телефон о стену, потому что вместо пропущенных от тебя на экране высветился Марсель. Разочарование было настолько сильным, что я не смогла его подавить… Теперь у меня черный телефон, отделанный черными стразами, такого же цвета, как и мои мысли…

Ясмин звонит, чтобы вытянуть меня из дома, это плохая идея, я говорю, что занята, потому что делаю маникюр, и перезвоню позже, это уважительная для нее причина. Почему-то эта боль тупым осколком ранит меня намного сильнее, чем я могла бы выдержать… Может быть потому, что ты исчез из моей жизни, пока я спала…

Скоро жизнь заиграет по-новому… — говорю я себе. — Нужно просто увеличить дозу антидепрессантов.

Иногда у меня возникает такое чувство, что я живу не своей, а чужой жизнью. Где бы взять сертификат подлинности на нее, чтобы разогнать сомнения… Я разучилась летать, мне это теперь не нужно. Я стала предпочитать сны реальности, а может быть, все наоборот? И моя псевдореальность — это на самом деле фальшивка, которую по ошибке поменяли местами с подлинником?! Моя жизнь превратилась в замкнутый круг. Магазины, клубы, диеты, алкоголь, наркотики, голод, неотложки, букеты роз в шуршащих упаковках, подарки в бархатных коробочках, свет софитов на съемочной площадке, эфемерные психозы, диетические продукты, пророщенная пшеница, морковный сок, контракт, подписанный собственной кровью, фабрика грез, шарнирные мечты, бег за несуществующим солнечным зайчиком, любовь…такая вот вечная мазафака. Любовь? А есть ли для