– Уверен, что нет.

«Панченко» сдвинул на затылок шляпу и стал натурально похож на хохла. Циммерлинг едва удержался, чтобы не улыбнуться.

– Ну, значит, обучаю я его детей, дочь и сына. На лето всем семейством они отбывают в свое родовое имение Козловку на Волге – красивейшее, знаете ли, место, да-а… Ну и я с ними. А остальные девять месяцев в году – в Нижнем. Занятия с детьми четыре часа в день, остальное время – мое. Я и пропадал в библиотеке хозяина буквально сутками…

Вольдемар бросил быстрый и незаметный взгляд на Циммерлинга: заинтересовал ли? Клюнул? Затем продолжил:

– И вот как-то однажды попадается мне в руки одно странное сочинение, а в нем глава, посвященная новгородским да псковским ушкуйникам. – «Панченко» посмотрел на владельца магазина: знает ли тот, кто такие ушкуйники, и пояснил на всякий случай: – Ушкуйники – это речные пираты. С севера приходили. Оказывается, они в течение более чем полувека, с середины четырнадцатого и до конца первого десятилетия пятнадцатого столетия, наводили ужас своими набегами буквально на все Поволжье и Прикамье. Они даже города приступами брали и доходили аж до Каспия.

– Речные пираты брали города? – поднял брови Циммерлинг.

– Да, да, не удивляйтесь, города, – с жаром воскликнул «Панченко». – Они не единожды захватывали Нижний, Кострому и один раз даже Казань.

– Вот как?

– Да, именно так! – Вольдемар без всякого усилия показывал свою невероятную увлеченность, и у него на лбу от великого усердия даже выступили капельки пота. – Но суть не в этом. А в том, что все награбленное они прятали в пещерах… И где бы вы думали?

– Где? – делано равнодушно спросил Циммерлинг.

– Близ нынешней деревни Козловки! – воскликнул «Панченко». – Там у них было логово, разбойничий стан, штаб-квартира, так сказать. А ныне земли эти принадлежат…

– Отставному майору Михаилу Собакину, – закончил за «Панченко» Циммерлинг.

– Именно! – заулыбался Вольдемар Аркадьевич. – Вот именно. Конечно, пещеры эти найти теперь трудно: входы завалены, сами пещеры скорее всего обрушены – времени-то вон сколько прошло. Но отыскать их, я думаю, будет не так уж трудно; становище разбойников было в Большом Овраге, там еще ключ из земли бьет, о котором в древнем сочинении писано…

– И сколько там кладов, в овраге этом? – перебил увлекшегося молодого человека Ной Нахманович.

– Клады не в овраге, а в холмах. Пираты рыли в них пещеры, тайные ходы, лазы всякие и там прятали награбленное. Я думаю, таких тайников невероятно много; вряд ли разбойники доверяли друг другу, потому и долю свою прятали один от другого тайно в разные места…

– А не блеф ли все это? – с большой долей сомнения спросил Ной Нахманович. – Просто старинная легенда, не имеющая ничего общего с реальностью… Хотя и красивая!

– Не блеф, – горячо заверил Вольдемар Аркадьевич, бледнея от значимости того, что он сейчас намеревался сказать Циммерлингу. – Видите ли, один из кладов нашел я сам…

* * *

– …а дальше он мне и говорит, что как нашел клад, к хозяину своему поехал, все ему рассказал. Предложил нанять рабочих, чтобы, значит, землю рыть и клады искать. А старик Собакин ему: на какие, мол, шиши? Я детей-то своих еле содержу.

«А может, тогда эти земли продать?» – спрашивает его тогда этот Панченко. – «Ага, – отвечает старик. – Ежели продать, то и сокровища в них не нам принадлежать будут. Надо, – говорит, – их в аренду сдать, чтобы, значит, то, что в них находится, по закону – наше. А кладоискателям – только часть. Ну, скажем, десятую».

На том они и порешили. Собакин официально, через нотариуса, назначил Панченко своим доверенным лицом и отправил в Казань. Не хотел, чтобы в Нижнем о том знали, да и Козловка все же в Казанской губернии находится, – закончил Циммерлинг.

– Да, занятная сказочка, – отозвался на рассказ Ноя Циммерлинга его собеседник. – И ты всему этому веришь?

– «Верю не верю» – другой разговор. А проверить и перепроверить не помешало бы. И если все сказанное правда – тему эту надо будет скорее застолбить, покуда другие не пронюхали.

Разговор происходил в ресторане Черноозерского сада, под супчик тарталет, осетрину натюрель с хренком и звуки дамского оркестриона под управлением великолепной Эллочки Прейссинг. На летней веранде, где расположились Ной Циммерлинг и Еся Остерман, народу было немного – занято всего-то половина столиков; да оно и к лучшему.

– А как ты думаешь проверить все это? – спросил Остерман и подцепил мельхиоровой вилочкой кусочек осетрины.

– А ты в деле? – вопросом на вопрос ответил Циммерлинг. – Этот Панченко, кажется, недалек, да к тому же и не очень умен плюс ко всему очень молод – и все это внушает мне доверие.

– Любопытное заключение, – усмехнулся Еся. – Хотя, возможно, и верное.

– Так ты таки в деле?

– Если все это не досужий вымысел, то я в деле. Кого ты еще планируешь взять?

– Шмуэля Брауде, Арона Обермана, Гиршу Майзельса, Янкеля Каца, Зилика с Яцеком, – пусть на подхвате поработают, – быстро ответил Ной Нахманович.

Было видно, что он основательно продумал данный вопрос.

– А старика Кушнера? – заинтересованно спросил собеседник.

Циммерлинг отрицательно покачал головой.

– Старик вряд ли подпишется.

Циммерлинг помолчал, отпил глоток ароматного ликера:

– Значит, так. Ты проверь все про этих речных пиратов – ушкуйников. Пусть Яцек этим займется. Не зря ведь он уже два года штаны протирает на юридическом факультете…

– Так ведь на юридическом, Ной, не на историческом же. Это две большие разницы.

– Ну, не так уж они и далеки друг от друга, Еся, – возразил единоплеменнику Ной Нахманович. – А я покуда съезжу, проверю, что там нашел Вольдемар Аркадьевич у Козловки этой…

Господин Ессевий Остерман, из мариупольских мещан, имел на Большой Проломной собственный двухэтажный дом, в котором на первом этаже помещался весьма прибыльный магазин. Торговал мещанин Остерман всем, что могло приносить какой-либо доход.

В его магазине можно было купить ружья, дробь, порох, пыжи и прочую охотничью дребедень.

Если вы строились, за арматурой надо было обратиться к Остерману. Равно как и за стеклами, в том числе зеркальными и цветными, лампами, подвальными иллюминаторами, клеем, досками, черепицей, гвоздями, шурупами и прочим ремонтно-строительным инструментарием.

Ежели в вашем доме образовался покойник, искусственные цветы и венки всех размеров также можно было приобрести у Ессевия Остермана.

Кроме того, Остерман принимал подряды на остекление частных и казенных домов, фабрик и заводов. Это его магазин торговал стеклянным кирпичом, из которого был выложен один из корпусов знаменитой алафузовской льнопрядильной фабрики, и его зеркальные окна в частных домах отражали взгляды прохожих в небедных кварталах губернской Казани.