Обулась (носки, понятное дело, пришлось снять и выбросить) и осмотрелась.

Четыре такси с шашечками. Чуть поодаль — четыре веселых водителя делятся жизненными наблюдениями. Ковыляю к ним и сразу же выбираю самого веселого — у него одного рот остался открытым в капкане смеха, когда я протянула конверт с адресом.

— Тебе столько и за месяц не собрать, — успокоил меня таксист. — Чего ты там забыла, мать? Остальные просто отошли подальше.

— Сколько?

Таксист предложил на выбор: отвезти меня к Мухтару на постой (этот Мухтар, оказывается, если его разжалобить правдоподобной историей жизни, накормит, приоденет и даст выспаться за просто так), к Афине Заболотной (это не фамилия, она живет за болотом, место у них в Серпухове есть такое, “болото” называется), та баба суровая (пока врачу не покажет, на улицу зарабатывать не пошлет), зато справедливая; или вот тут, рядышком — в пивную при вокзале, им нужна посудомойка, глядишь, если повезет, разрешат ночевать в котельной.

— Сколько?

Таксист огляделся, почесал за ухом, покосился на металлический чемоданчик.

— Сколько?

— Пойми, мать, я же потом на дезинфекцию салона потрачу больше, чем тебе сегодня подали. На кой мне это надо? — он откровенно покосился на мою бритую голову.

Надоело спрашивать. Ковыляю к лавочке, открываю чемоданчик, достаю две зеленые бумажки, подумав, еще одну засовываю в карман телогрейки. Подхожу к таксисту, обмахиваю его оторопевшую рожу небольшим веером из двух сотен и уверенно заявляю, что вшей у меня нет.

Как я садилась в красное такси, собрались посмотреть оставшиеся без заработка водители и несколько скучающих на остановке местных жителей. Это было очень элегантно, очень. Сначала таксист подбежал к задней дверце и услужливо распахнул ее, слегка изогнувшись в пояснице. Потом я, повернувшись задом, слегка изогнулась в пояснице и исхитрилась сесть, выставив наружу валенки. Затем, сняв валенки, я затащила в салон сначала босые ноги, следом, соответственно, сами валенки, после чего таксист захлопнул дверцу, разогнулся и быстрой трусцой ринулся на свое место.

Закупорившись в салоне, он первым делом внимательно изучил иностранную валюту на просмотр, на ощупь и на реакцию слюны, зачем-то размазанной большим пальцем по физиономии американского президента. После чего удовлетворенно вздохнул, завел мотор, посмотрел на меня в зеркальце, подмигнул и весело предложил:

— Споем?!

Я откинула голову на спинку сиденья, пошевелила босыми пальцами ног и закрыла глаза. Я умерла, это точно, это не вопрос. И города этого не существует, он придуман только для мертвых. Я попала в тот вариант ада, где собирают безголосых и требуют от них постоянного пения.

— Нет, ты пойми, нам ехать минут сорок, все бомбари любят кассеты ставить, а я люблю спеть с кем-нибудь. Это душевнее получается. Понимаешь? Как не понять!..

— Кле-о-он ты мой опавший!.. — заорал водитель что есть мочи. — Кле-о-он заледене-э-э-элый!

Я расслабилась, и вот уже мы выезжаем из города под душераздирающую (хором) историю замерзшего бедняги:

— Утонул в сугро-о! — о! — бе, отморозив ногу-у-у…

Ехали мы долго. По дороге помянули трех куропатками перебегавших дорогу женщин: “Напилася я пьяной, не дойду я до дома…”, потом: “…и за борт ее бросает в набежавшую волну…”, и уже на проселочной дороге: “я дула на веки, пока не остыли”, с веселеньким припевчиком: “…а у тебя СПИД, и знач мы умрем!”

Сверившись с адресом на конверте, таксист несколько раз останавливался и спрашивал нужную улицу у ребятишек (я тут же шепотом стала напевать — не могу остановиться! — “Холодно малютке во сырой земле…”), у старика с ведром подозрительной жижи (“…что ж ты раньше мне не встретилась, юная, нежная!..”) и у молоденькой девушки на высоченных каблуках, утопающих в грязи и потому завладевших моим вниманием до полного ступора.

Оказывается, эта улица находится в элитном поселке, в который въезд с другой стороны городка.

На новеньком подъездном шоссе наше такси изрядно наследило, а у молодого бравого охранника на въезде в поселок (“…и в забой отправился парень молодой!..” — аминь!) выражение ленивого достоинства на лице сменилось недоуменной брезгливостью (это он разглядел меня через стекло).

Американский вариант добропорядочного поселка. Только вот там не делают такие высокие ограды и такие прочные решетки на окнах. Скунсы, опять же, навряд ли шарят здесь по помойкам (я машинально провела ладонью по голове), и дома все разные, а вот газон перед входом, вероятно, был предусмотрен групповым архитектором-застройщиком. На всех газонах — островки снега с серым налетом теплой смерти: весна идет! (“Журчат ручьи!..” и так далее.)

— Все поешь? Молодец. Было приятно ехать! — таксист протянул конверт, а потом — от души — большую шершавую ладонь. Слегка пожав мои холодные безвольные пальцы, он зацепился глазами за яркие ногти, после чего попытался заглянуть повнимательней мне в лицо. Я только что натянула перед выходом из машины валенки, поэтому сразу же наклонилась, изображая их тщательный осмотр на предмет неожиданных повреждений, стараясь при этом рассмотреть большой дом из серого камня за оградой.

— А ты откуда столько песен знаешь? — таксист решил шаркнуть ножкой на прощание.

— Было дело, подрабатывала ночным диск-жокеем на радио “Ностальжи”. У меня получается очень томный голос через микрофон. Если постараться, — добавила я.

Попросить его подождать? Или не стоит?.. Ждет ли меня хозяйка чемоданчика в этом странном доме, или здесь живут люди, которые о ней никогда не слышали?..

Таксист очень резво развернулся и удрал.

Ну и ладно, черт с тобой. Какая разница, в конце концов… Если в доме никого не окажется, можно будет дождаться полной темноты и изобразить нападение на охранника у ворот. Надеюсь, он попадет мне в сердце с двух метров из пистолета в кобуре на поясе.

Следователь Поспелов клевал носом на собрании по “упорядочению статистических данных в криминалистике”. Для этого самого упорядочения, как он понял, следовало “применить меры к принудительному обучению оперативного состава основам программирования и правильного пользования компьютерами”, которых в следственном управлении имелось целых два и на которых половина оперативного состава уже вполне сносно играла в игры. Поспелову позвонили, он вышел в коридор и внимательно выслушал сообщение. После чего отправился на поиски оперуполномоченного Пети и, как только обнаружил его в архиве, роющегося в пыльных папках, сразу же сообщил, что он, Поспелов, проиграл пари. Как ему только что доложил оперативник, объект, который он сопровождал, и не подумал садиться в электричку, а, напротив, воспользовавшись деньгами иностранного производства из чемоданчика, нанял такси (номер и маршрут указаны) и отправился по тому самому адресу, который и был указан на конверте из потайного отделения. Таксист в данный момент дает показания.