— Нет-нет, — уверила я, пряча под крышку стола руки. — Туалет в вашем полном распоряжении.

Когда он скрылся в заветной комнатушке, я опрометью бросилась раздеваться. Проворности, с какой удавалось сдирать с себя одежду, пожалуй, позавидовал бы любой боевой маг. Слышала, они учатся одеваться и раздеваться на время, чтобы, в случае тревоги, не путаться в пуговицах. Оставшись в тонкой нижней сорочке, я скинула туфли, юркнула в ледяную постель и натянула до подбородка одеяло.

Филипп вышел и неторопливо, без смущения принялся разоблачаться, словно специально красуясь под верхним освещением. Белая рубашка прятала крепкий торс со всеми рельефами, которые так любили изображать на картинках в любовных романах. Но в меру! Когда мускулистость приятная, как у атлета, а не чрезмерная, как у боевого мага с прессом, похожим на стиральную доску.

Вообще, сидя за письменным столом, скорее заработаешь опрятный живот, а не крепкое тело. Филипп, поди, занимается каким-нибудь спортом, но непременно агрессивным, а на миролюбивыми шахматами или унылой спортивной ходьбой. Надо же ему куда-то скидывать раздражение, чтобы потом проявлять почти нечеловеческое терпение к окружающим. Аристократам, знаете ли, по статусу положено быть сдержанными и не ругаться матом, даже если на ногу острым углом упала толстенная родовая книга.

Когда он, не щадя девичьи чувства, привычным жестом взялся за пояс на брюках, я натянула до носа одеяло и закрыла глаза. Раздался щелчок пальцами, свет потух. Прозвучали тихие шаги. Под тяжестью мужского тела прогнулся пролежанный матрац.

Дыхание остановилось, сердце застучало не в груди, а где-то в горле. От страха вспотели ладони. Хотелось их аккуратно вытереть о простыню, чтобы не хватать обнаженные мужские телеса холодными влажными руками, но от паники каждая мышца в теле одеревенела. Я превратилась в неподвижное бревно.

Рядом растянулся во весь немаленький рост красивый мужчина, на которого было приятно посмотреть со стороны, но сегодня меня подвела смелость, и я ничего не рассматривала.

— Спокойной ночи, Тереза, — прозвучал из темноты мягкий голос.

А?!

Ноги, руки и вообще все тело мгновенно вернули подвижность. Что значит это его «спокойной ночи»?! Почему мне всегда казалось, что первая брачная ночь беспокойная? Буквально ни минутки свободного времени, пока не срубит сном от изнеможения.

— Что вы там пыхтите? — через паузу тихо спросил Филипп.

— Я не пыхчу, а медитирую.

— Тереза, расслабьтесь, — посоветовал он.

Это вряд ли. Но спасибо за еще один, несомненно, практичный совет. Я запишу его в блокнотик к тем ста штукам, которые уже успела дать тетушка Клементина. Хотя… зачем я сейчас вспомнила про тетку?!

— Я же медитирую, поэтому абсолютно расслаблена.

— Иначе не сможете заснуть, — заметил он.

— И почти засыпаю.

— Поверьте, я искренне чту традиции, но подумал, что у вас, как и у меня, нет желания продолжать род Торнов в дешевой придорожной таверне. Спите.

Ничего себе перевернул! Вроде как из нас двоих именно я жажду немедленно отдать супружеский долг, чтобы, так сказать, отстреляться и успокоиться.

Неожиданно в голове всплыл давний разговор с соседкой по комнате, просто девчачий треп после того, как она вернулась со свидания. Мы так же лежали в темноте общежитской комнатенки, а она вдруг изрекла:

— Невинность надо терять непременно на шелковых простынях.

— А вы с ним лежали на шелковых простынях? — с восторгом спросила наша третья соседка.

— Нет, — легкомысленно отозвалась та, что опытная, и, отворачиваясь к стене, пробормотала: — Но в следующий раз обязательно.

По всей видимости, Филипп, как мужчина опытный, понимал, что первый раз на то и первый, чтобы оказаться единственным, и тоже яро радел за шелковые простыни.

— А нельзя было предупредить, что мне рано нервничать? — с удовольствием переворачиваясь на бок и засовывая руку под подушку, пробормотала я себе под нос. — Я бы тогда не ела, как в последний раз.

С другой стороны кровати донеслось ошарашенное молчание.

— Тереза? — наконец с искренним удивлением вымолвил он.

— Спокойной ночи, дорогой супруг.

О незваных гостях

Первая брачная ночь у мужа, в отличие от моей, действительно выдалась безмятежной. Даже хотелось специально ему ткнуть локтем куда-нибудь… в ребра, чтобы как будто случайно разбудить и заставить разделить радости бессонницы с переевшей супругой. Но я боролась с соблазном и старалась лишний раз не шевелиться. Не дай бог, спросонья Филипп решит, что жена настаивает на продолжении рода Торнов. Возьмет и не откажется от внезапного предложения, даже несмотря на принцип шелковых простыней. Кто знает, какая каша варится в голове у сонных мужчин?

Переполненный постоялый двор постепенно стихал. В коридорах воцарилась зыбкая тишина. Где-то в дворе сначала брехала собака, но быстро сдалась. Заснули, похоже, все. Разумеется, кроме меня. К людям, проглотившим трехдневный рацион за один присест, даже дрема не идет.

Под одеялом было душно. Я осторожно пошевелилась, пытаясь спасти от онемения руку, и прислушалась к мужчине рядом. Филипп не проснулся. Сразу видно, у человека здоровый, не омраченный ни перееданием, ни муками совести сон. Ободренная тем, что он ничего не заметил, я маневренно перевернулась на другой бок и неожиданно носом уткнулась в крепкое обнаженное плечо!

Этот подлый мужик устроил дерзкую эскападу на мою половину и задрых как ни в чем не бывало, беспечно закинув руку за голову. Словно имел право на весь матрац! Знала бы — нет, не стала теснить его, — сама бы сдвинулась на край кровати. Во избежание, так сказать.

Неожиданно он — хитрый лис! — резко перевернулся. Одеяло, скрывающее все, что было пониже пояса, охотно соскользнуло и продемонстрировало крепко обнаженное тело с темным покровом на бедрах. Понятия не имею, что снилось дражайшему супругу, но его мужская гордость не отличалась ландшафтной ровностью. Наоборот бугрилась и показательно натягивала ткань.

Отчасти я понимала, что именно происходило с мужчиной рядом с женщиной, когда он бодрствовал. Но мой-то спал! О том, что некоторые физиологические функции продолжали действовать даже в состоянии мертвецкого сна, в медицинской энциклопедии ничего не говорили. Господи, да даже не намекали!

Вплоть до этого мгновения я искренне верила, что инстинкт размножения засыпал вместе с мужчиной, как и инстинкт говорить гадости или инстинкт реагировать на улыбки милых дурочек… Как жить с этим знанием? Да и зачем в таком случае я пролежала демон знает сколько времени неподвижно, если опасность внезапно оказаться отдающей брачный долг никуда не делась?!

И пока я, сбитая с толку внешним несоответствием мужа