Помню, что мы тогда сказали.

Я:

— Прошу прощения, мисс Энтилли. Я просто не думала, что вы приглашаете меня для этого.

Джессика:

— И я тоже. Я бы не пришла. Я имею в виду, я уверена, что у нас с Хилари есть что-то общее и что она замечательная, но…

Я:

— Я Ханна.

Джессика:

— Я назвала тебя Хилари? Прости.

Я:

— Все в порядке. Я просто подумала, что тебе стоит знать мое имя, если мы собираемся стать потрясающими подругами.

И затем мы втроем рассмеялись. У нас с Джессикой оказался очень похожий смех, мисс Энтилли смеялась скорее нервно, чем искренне, но все равно смеялась. Она рассказала, что никогда раньше не занималась сводничеством, и сомневается, что будет делать это впредь. Но знаете что, после этого собрания мы с Джессикой подружились. Мы вместе вышли из школы и некоторое время просто молча шли, ощущая неловкость. А затем поняли, что было бы неплохо иметь кого-то, с кем можно было бы просто поболтать.

Неожиданно передо мной остановился серебристый, с голубыми полосками городской автобус.

Мы прошли мой поворот, но я об этом промолчала, потому что не хотела прерывать наш разговор и в то же время не хотела приглашать ее в гости, потому что мы едва знали друг друга. Поэтому мы продолжали идти, пока не добрались до центра города.

Позже я узнала, что она поступила так же, как и я, — прошла мимо улицы, где живет, чтобы подольше поговорить со мной. Так куда же мы шли? Д-7 на вашей карте. Кафе «Моне».

Двери автобуса со скрипом открываются.

Это было отличное место, чтобы посидеть поболтать.

Через запотевшие стекла я вижу, что почти все места свободные.

Мы обе взяли горячий шоколад. Она заказала его, подумав, что это будет забавно. А я? Я всегда заказываю шоколад.

Я никогда не ездил на городском автобусе, просто мне никогда не было нужно, но сейчас с каждой минутой становится все темнее, самое время воспользоваться общественным транспортом.

* * *

Ночью проезд на автобусе бесплатный, поэтому я молча прохожу мимо водителя в хвост. Излишне внимательно застегиваю пуговицы на куртке, лишь бы не пришлось смотреть на других пассажиров. Я знаю, как выгляжу — смущенно, виновато, подавленно.

Выбираю пустой ряд — синие виниловые подушки распороты, а изнутри торчит желтый поролон — и сажусь к окну. Прислоняюсь к холодному стеклу лбом, и это меня немного успокаивает.

* * *

Если честно, я уже не помню все, о чем мы с Джессикой говорили в тот день.

А ты, Джессика? Когда я закрываю глаза, то вижу все, как в ускоренной записи.

Вот мы смеемся. Вот пытаемся не разлить наши напитки. Сильно жестикулируем при разговоре.

Я закрываю глаза. Стекло охлаждает одну половину моего горящего лица. Мне наплевать, куда следует этот автобус, буду ездить на нем часами, если мне позволят. Буду просто сидеть и слушать пленки. И, возможно, смогу уснуть.

В какой-то момент ты наклонилась ко мне через стол и прошептала:

— Я думаю, что этот парень наблюдает за тобой.

Я знала, о ком она говорит, потому что тоже следила за ним. Но он интересовался не мной.

— Он наблюдает за тобой, — сказала я.

В соревновании, как вы все должны знать, победила Джессика.

— Извините, — обратилась она к Алексу, если вы еще не догадались, о ком идет речь, — на кого из нас вы смотрите?

Пройдет еще несколько месяцев, прежде чем Алекс составит свой список — «Чики и Фрики». Но здесь в «Моне» никто из нас троих не знал, к чему приведет это знакомство.

Я хочу нажать кнопку «Стоп» на плеере и перемотать их разговор назад, предупредить, предотвратить эту встречу. Но не могу. Никто не может исправить прошлое.

Алекс зарделся так, словно у него к лицу прилила вся кровь из его накаченного тела. И когда он открыл рот, чтобы что-то сказать, Джессика его опередила:

— Только не ври. Кто из нас тебе интересен?

Через холодное стекло скользит свет фонарей и неоновых вывесок. Рестораны и бары еще открыты.

В этот момент я была очень рада, что у меня появилась такая подруга, как Джессика. Она была самой честной и искренней девушкой, какую я когда-либо встречала. И в душе, вы не поверите, я была благодарна мисс Энтилли за то, что она познакомила нас.

Алекс запнулся, а Джессика властно облокотилась о его стол.

— Мы заметили, что ты смотришь на нас, — сказала она. — Мы обе новенькие в этом городе и хотели бы знать, на кого из нас ты глазеешь. Это важно.

— Я просто… Я слышал… — Алекс начал заикаться. — Ну, я… Короче, я тоже только сюда переехал.

Думаю, мы с Джессикой сказали что-то вроде «Ох». Наступила наша очередь краснеть: бедный Алекс — он просто хотел с нами познакомиться. С этого все и началось. Он пересел за наш столик, и у нас завязался разговор. Так прошел час или больше. Просто трое молодых людей, недавно переехавших в город, сидели и болтали обо всем на свете. Мы были рады, что узнали друг друга, теперь можно было не бояться, что в первый день занятий придется ходить по коридорам школы в одиночестве, обедать за пустым столиком. В конце концов, хорошо знать, что тебе есть с кем просто поговорить.

Не то чтобы это важно, но куда едет этот автобус? Мы выехали из города? Или бесконечно петляем по улицам? Может, прежде чем садиться, стоило это выяснить?

Как много ночей я засыпала с ужасом при мысли о первом дне в школе. Но в этот день в «Моне» все изменилось — подобные страхи меня больше не посещали. И я была этому несказанно рада.

Однако я никогда не думала о Джессике или Алексе как о друзьях, ни когда мы только познакомились, ни когда началась учеба. Знаю, они обо мне думали точно так же. Мы разговаривали о наших прежних друзьях и обсуждали, с кем хотели бы познакомиться в школе. В течение первых нескольких недель в школе «Моне» было нашим убежищем. Мы встречались за дальним столиком справа и помогали друг другу решать проблемы.

Я уже не помню, кто это придумал, но у нас появилась своя традиция. Тот, у кого выдался плохой день, клал руку в центр стола и говорил: «Палы-выры за себя». Как в игре в прятки. Двое других клали руки поверх его… и слушали, что произошло. Приходя в «Моне», мы с Джессикой всегда заказывали горячий шоколад. Алекс все время пробовал что-то новенькое.

Я был в «Моне» несколько раз, и мне кажется, что мы сейчас как раз едем по той улице, где стоит кафе.