королём он быть точно не хочет и уж тем более не хочет смерти своей семьи. Высокий и стройный, он смотрел подозрительным взглядом на реакцию стоящих рядом знакомых и соседей. Он думал о принятии решения. Хоть Равгин Бракс и выглядел немного младше своих лет, о чём ему часто говорили, в действительности, он был намного умнее, чем многие из тех, кто был даже на порядок старше, а поэтому, ему было о чём подумать.

6

Всю жизнь Равгин прожил в Рэйвенбургском королевстве и пока что только раз ему удалось выбраться за его пределы. В остальном же местом его обитая, вот уже два десятка лет жизни был родительский дом в небольшой деревушке Армоу-Брюллен. Деревушка, помимо прекрасных пейзажей и хорошего расположения славилась тем, что здесь делали лучшее во всём крае вино. Горы были изрыты тоннелями, а старые леса вырублены и засажены виноградниками.

За счёт этого промысла жители ещё могли держать налоговое давление и прочий беспредел королевского совета и приближённых. Хотя удержанием это можно было назвать с натяжкой, ведь людям приходилось отдавать практически все заработанные деньги только затем, чтобы их не вгоняли из собственных домов. Посему, отбросив все свои мечты и стремления, Равгин был вынужден остаться в деревне, чтобы помогать уже немолодым родителям. Работы в тоннелях и на виноградниках совсем не придают здоровья и не закаляют, напротив, напрочь его отнимают. Выжатых работников просто выбрасывают, а на их место тут же приходят ещё здоровые, и если здоровые оказываются ещё и молодыми, то означает это, что пахать они смогут в разы дольше.

Такой расклад Равгина не устраивал. Хоть и не гением он был, но писать и считать усел, а потому находил себе, как правило, не постоянную, зато такую работу, которая не убивала буквально и денег приносила достаточно, чтобы рассчитываться с налогами и с голоду не умереть. Остальные же планы и помыслы, на которые Равгин рассчитывал и надеялся когда-нибудь реализовать, оставались лишь в его голове, ведь бежать было некуда, то непосильные налоги с одной стороны, то кровопролитие и войны с другой.

А выбраться, в отличие от остальных местных, всё же хотелось. Окружающая красота никого не утешала, лишь приезжих богачей, а местные топили всё свободное время то в хмельных напитках, то в более крепких и при том, все возраста. От такого и становилось понятно, что король власть свою так распустил, ведь и подниматься против никто не станет, а как жили под гнётом, так и продолжат.

Выходит король-тиран был местным ближе, чем собственно, сам Равгин. Взгляды его никто не разделял, ведь опьянение одну только неприязнь у него вызывало, а потому и не шибко он своим был даже среди местных. Правда его самого это мало волновало, пусть и не ладилась жизнь точно, как хотелось, так она иначе и не складывается. Равгин знал то, что в отличие от остальных у него есть к чему стремиться, а всё остальное только преграды и их нужно переступать. Будь то рабский труд, повышение налогов, похищенная принцесса, сумасшедший король…

Кстати, до этого Равгин короля никогда не видел, да и не желал этого события, однако объявили тем днём, что показаться нужно будет перед его величеством. Худощавый высокий старик с пепельной косой и бородой, в мантии, как закат перед ветреной погодой. А на голове его символ — корона, будто из смолы, невысокая и как сама ночь, засмотревшись на которую, можно было провалиться во тьму. Лицо короля было, будто вырезано из дерева, а во взгляде скрывались тяжесть, усталость и жестокость.

Неподвижно он восседал на троне, а его глаза были устремлены на собравшуюся перед ним толпу мужей. Должно быть, оглядывал и решал, кто в живых из них останется, а кто в небытие отправится. Рядом с ним стража и шесты с королевским гербом, вытянутый вверх прямоугольник, верхушка которого была на четверть чёрной, остальная часть, будто ясное небо, из нижней стороны которого в ночь возносились несколько лучей заходящего или восходящего солнца. Спустя пару минут, король поднялся и начал говорить о тяжёлых временах и личных трагедиях. Кого-то до сих пор его речи трогали, либо их трогал страх того, что с ними может быть за неподчинение. Равгин же лишь морщился от того, к чему призывал король.

Будучи ещё юным, Равгин слабо помнил времена, когда король не начал сходить с ума и издеваться над собственными подданными, уничтожать собственное королевство, а теперь он призывал собравшихся юношей и мужчин отплатить ему за защиту. Видимо, потому и творил король всё это, что королевство было его. Возражать ведь было некому, а те же, кто хотел за все эти годы, уже кормили червей. Разве что, король соизволил самолично прибыть в Армоу-Брюллен, дабы заставить людей идти насмерть.

Конечно, не было никаких явных подтверждений тому, что поход во спасение принцессы был смертельным, только вот и не опровергал это никто. Во всякие слухи, Равгин не верил, правда, ведь и не ложь в них сплошная. Слухи на пустом месте не берутся, поэтому, сколько бы люди не придумывали, а во всём этом какая-то часть истины, да будет. Важно лишь определить эту самую часть. Исходя же из имеющегося, поход, как минимум, подразумевал смертельную опасность

Несколько лет назад в Армоу-Брюллен король уже собирал людей, то был один из первых походов, и конечно, немногие отправившиеся в него смельчаки так и не вернулись. Одним из таких был знакомый сосед Равгина. Сам же он в то время был ещё недостаточно взрослый для подобного. Теперь же, напротив, его возраст соответствовал смерти по воле короля, какой бы абсурдной она ни была.

Закончив речь призывом к добровольному согласию, король распустил людей, только по одному его виду и тону, было ясно, никакие другие формы кроме согласия приниматься не будут. Это не было просьбой, это было приказом. При этом, остальные, как заметил Равгин, по большей части, верили королю. Мало кто подавал вид недоверия и понимания происходящего. Остальные же, были готовы отдать не только деньги и ресурсы, так ещё и собственные жизни.

За горы уходили последние лучи света, когда Равгин возвращался домой. Он думал о том, что говорить, как поступить и реакции его родителей. Отец был на работе, а мать занималась домашними делами. Из-за тяжёлой работы связанной с производством вина, её здоровье сильно ослабело, а потому далеко она выбираться не могла и ограничивалась домашними занятиями. Задолго до рождения сына, ещё ребёнком она вместе со своей семьёй