— Перевести девочку из послушниц в помощницы, — без колебаний ответила Сестра Ограда. — Именно этого она и заслуживает. По крайней мере, ее нужно вернуть в Серый Класс и выпороть перед куполом Предка.

— Я голосую за то, чтобы ее выпороли, а потом превратили в помощницу. — Сестра Колесо наклонилась вперед, поставив локти на стол. — Или изгнали.

— Может быть, мы сначала выслушаем какие-нибудь доказательства, сестра? Прежде чем перейти к вынесению приговора. — Настоятельница подняла руку, чтобы предупредить ответ Колесо. — Кто-нибудь догадался позвать девочек? — Она отпила из стоявшей рядом чашки, жалея, что вода не вино.

— Я видела, как они ждали в коридоре. — Сестра Яблоко пришла поздно и сидела в дальнем конце стола.

Настоятельница Стекло указала на дверь. Лед бушевал уже три года подряд, все народы Коридора плотно прижались к своим границам, готовясь к войне, и вот она сидит здесь, разбираясь в ссорах детей.

Шаги Сестры Яблоко эхом отдавались в пустом коридоре. Она что-то сказала младшей монахине снаружи, и через несколько мгновений в комнату, прихрамывая, вошла Джоэли Намсис, держась одной рукой за горло, ее светлые волосы были в беспорядке. Нона Грей вошла следом за ней. Она выглядела в два раза больше болезненно худой бродяги, которую настоятельница привезла из Истины более пяти лет назад. Ее пугающие черные глаза, казалось, бросили вызов каждой монахине по очереди. Теперь она догнала по росту нескольких из тех, кто сидел за столом, все еще стройная, но Настоятельница Стекло знала, что тело под рясой было обвито мускулами. Настоятельница нахмурилась, увидев, в каком состоянии волосы Ноны, короткие и колючие, такие же черные, как и ее глаза. Попытки приручить их на протяжении многих лет не увенчались успехом.

Настоятельница Стекло кивнула Сестре Шпиль.

— Не могла бы ты вкратце изложить твою жалобу, Послушница Джоэли?

Джоэли выглядела так, словно только решимость удерживала ее в вертикальном положении, она буквально обвисла вокруг неопределенных повреждений. Она подтащила больную ногу на шаг ближе к столу и заговорила надтреснутым шепотом, держась за шею.

— Я наблюдала за классом на меч-пути. Новая девушка упала и, похоже, решила, что это моя вина. Она повалила меня на землю и попыталась убить.

— Послушница Нона? — Сестра Шпиль вопросительно посмотрела на нее.

— Я действительно сбила ее с ног. Если бы я попыталась убить ее, она была бы мертва.

Сестра Шпиль нахмурилась. У нее были грубые черты лица, не беззлобные, испорченные ожогом, который тянулся через весь лоб и вниз по щеке.

— Послушница Джоэли, как Послушница Нона пыталась убить тебя?

— Она... — Джоэли подавила рыдание. — Она душила меня. Она сказала, что убьет меня. Она сказала это еще до того, как выбрала себе постель! И... и потом она обхватила руками мое горло и... — Еще один всхлип. — Им пришлось оттащить ее от меня.

— Это правда, Послушница Нона? — спросила Сестра Шпиль.

— Это была одна рука. На несколько секунд. Но, да. — Нона нахмурилась, яростно глядя в землю.

— И как долго, по-твоему, тебя душили, Послушница Джоэли?

— Я... может быть, несколько минут. Через некоторое время я потеряла сознание.

Сестра Колесо стукнула кулаком по столу, и тени заплясали:

— Любой период времени, который одна послушница тратит на то, чтобы задушить другую, слишком велик. Что мы вообще обсуждаем? Снимите с ее рясу. Она никогда не будет достойна своих обетов. Послушница Арабелла может принять испытание Щит и служить Аргате вместо нее.

Высоко над ними задребезжали ставни — лед-ветер набирал силу. В эти дни всегда казалось, что нет ничего, кроме лед-ветра.

Настоятельница Стекло уставилась на двух послушниц. Она знала, что Джоэли склонна к манипуляциям и злобе, не в силах забыть привилегии своей семьи. С другой стороны, она была квантал прайм с редким мастерством в работе с нитями и опытной отравительницей, в придачу. Нона, конечно, была слишком драгоценна, чтобы Церковь могла ее потерять: три-кровка, быстрая, как дьявол, и с соответствующим характером. Настоятельница не теряла девочку из виду, но Нона могла просто сделать невозможным свое пребывание в ордене. Если она намеренно ранила другую послушницу, то сделала то единственное, что могло заставить Сестру Розу согласиться с Сестрой Колесо. Сестра Роза потратила слишком много времени на восстановление тел, чтобы простить преднамеренный и неоправданный вред, причиненный в гневе. Она не позволит вложить тренировочный клинок в любую руку, которая может покушаться на жизнь другой послушницы. Вместе обе старшие сестры могли взять верх над настоятельницей.

Сестра Шпиль нахмурилась:

— У тебя есть что сказать в свое оправдание, Послушница Нона?

— Я не пыталась ее убить. Я едва сжала ей шею.

Джоэли выпрямилась, убрала руку с подбородка и опустила воротник своей рясы. По обеим сторонам ее горла виднелись багровые синяки, свидетельствовавшие о глубоко вдавленных пальцах, черные отпечатки которых окружал ореол пожелтевшей плоти. Сестра Колесо резко втянула воздух. Сестра Ограда в ярости стукнула кулаком по столу:

— Вот! Это работа того, кому нет места в нашем ордене.

Настоятельница Стекло почувствовала, как прилив переменился. Она возглавляла монастырь, где десятки послушниц могли творить чудеса, некоторые двигались быстрее мысли, некоторые сплетали тени или огонь, а некоторые шли по Пути Предка, возвращаясь с него эхом божественной силы. И все же, если бы у нее был выбор, она бы ни за что не променяла на любой их них свой талант, подаренный ей Предком. Люди были волшебством и тайной, независимо от того, были ли они низкого происхождения или высокого, независимо от того, погружали ли они руки в землю или в заклинания, независимо от того, были ли они гениями или дураками. Мало кто видел сквозь лица, сквозь статус, сквозь то, что люди говорили, видел то, что они имели в виду. Настоятельница Стекло знала, что она не заглядывает далеко в загадку, но она видела дальше, чем большинство, и это давало ей преимущество. Лезвие было настолько острым, что большинство из тех, кого она резала, даже не знали об этом, пока не становилось слишком поздно. И сейчас дар подсказывал ей, что комната сдвинулась и Нона стоит на краю.

Сестра Роза, сидевшая напротив Сестры Колесо, опустила голову, плотно сжав губы и нахмурив брови.

— А свидетелей нет? — спросила сестра Чайник, отрываясь от записи. На нескольких лицах отразилось удивление. За десять лет после принятия обета Сестра Чайник никогда не говорила за монастырским столом — это было не ее дело. Она приходила записывать, а не говорить, но не так давно вернулась с долгой и трудной миссии, так что можно было простить ее оплошность.

— Есть много свидетелей! — Сестра Ограда просияла, показав узкие зубы в узкой улыбке. — Позвольте мне...

— Джоэли — очень популярная послушница. — Настоятельница Стекло перебила Госпожу Академия. — Многие из девочек поддаются влиянию личной преданности, превращая подозрения в факты.