Когда КГБ приказал долго жить, Алфимов легко мог бросить это занятие, однако не захотел. Служба внешней разведки платила за информацию менее охотно и менее аккуратно, но все-таки платила — а лишние деньги в хозяйстве никогда не помешают.

Правда, Алфимов уже давненько не посылал в Россию стоящей информации, и в Москве уже подумывали, не отказаться ли вообще от его услуг. Но пока не спешили. Служба внешней разведки потеряла за последнее время нескольких настоящих агентов, так что разбрасываться людьми, даже самыми никчемными, не стоило.

Таким образом, Борис Алфимов оставался внештатным сотрудником СВР по сбору несекретной информации по состоянию на тот момент, когда он вошел в редакцию «Нью-Йорк таймс», чтобы увидеться с девушкой, которая любит экзотических мужчин.

Дженнифер встретила Бори обычной широкой улыбкой. Габонского спортсмена поблизости не наблюдалось, чему Борис искренне обрадовался.

— Смотри, что нам прислали по сети, — сказала Дженни вместо «Здравствуй».

Повинуясь указующему жесту ее руки, Борис бросил взгляд на монитор.

— Интересно, правда? — смеясь, спросила Дженни, когда Алфимов дочитал послание похитителей «Янг Игла» до конца.

— Интересно, — кивнул внештатный сотрудник СВР. — Только, по-моему, они перепутали времена года. Первое апреля давно прошло.

— Вот и мы тоже так думаем. Мы тут решили, что это можно опубликовать. Под рубрикой «Посмейтесь с нами». Но наверху не хотят. Говорят — не смешно. Еще решит кто-нибудь, что это правда.

Боря и Дженни еще немного потрепались на эту тему, потом перешли на другие, а потом девушка куда-то вышла на пару минут, и Борис остался в кабинете один.

Мешкать он не стал. Вынул из дискетницы чистую дискету, сбросил на нее послание и сунул себе в карман.

А вечером долго думал, что же делать с этой информацией. Куда бы он ее ни послал — к себе в агентство или в Службу разведки — и там и там его наверняка засмеют.

В агентстве засмеют обязательно. Разве что передать сообщение под грифом «Юмор разных широт». Но ведь первое апреля давно прошло, а в остальное время РИА «Новости» должно не смешить народ, а информировать его о событиях в стране и мире.

А в разведке?

Он вспомнил свой самый первый инструктаж в первом главном управлении КГБ. Надо же, сколько лет прошло, а он по-прежнему помнит каждое слово.

— Нас интересует любая необычная информация. Даже если она покажется вам странной, не пугайтесь. Иногда то, что кажется обывателю абсурдом, для разведчика является источником ценнейших сведений.

Алфимов отогнал от себя воспоминания и включил компьютер.

Раньше, во времена КГБ, информацию, собранную Алфимовым и еще несколькими корреспондентами агентства, переправлял в Москву специальный сотрудник «Новостей», и Борис никогда не интересовался, как это происходит. Но теперь агентство перестало быть филиалом Госбезопасности, и Алфимову приходилось действовать самостоятельно. Он вставил в дисковод дискету с записью послания похитителей «Янг Игла» и вызвал программу специальной пересылки.

Через несколько минут послание в зашифрованном виде отправилось в путь по сети Интернет.

Для особо важных контактов были предусмотрены другие схемы, но Борис не счел эту информацию такой уж важной и послал ее обычным путем.

Получатель сообщения, прочитав текст, смеяться, вопреки опасениям Алфимова, не стал. Вместо этого он сделал примерно то же самое, что и сотрудник пресс-службы Пентагона несколько часов назад — запустил поиск слов «Янг Игл» в базе данных. Только база данных была не пентагоновская, а эсвээровская.

Прошло еще около минуты, прежде чем на экране появилось лаконичное сообщение:

«Young eagle („Молодой орел“). Словосочетание с неизвестным значением. Прозвучало в разговоре полковника Ванбюрена, сотрудника Управления космической разведки ВВС США, с агентом Веласкесом 24.03 текущего года. Уточнить значение данного словосочетания на сегодняшний день не удалось. Предположительно — проект или операция в области космической разведки».

Самолет, на котором профессор Лемье летел в Неваду, но так и не долетел, по своему происхождению был пассажирским и не предназначался для десантирования парашютистов. То, что принадлежал он военно-воздушным силам США, принципиально ситуацию не меняло — если не считать наличия собственно парашютов. Гражданская авиация, как известно, своих пассажиров таким средством защиты не обеспечивает. Хотя давно уже ходят разговоры, что следовало бы это сделать, а то в авиационных катастрофах чересчур часто погибают пассажиры, которых парашюты могли бы спасти.

Так или иначе, но профессора Лемье пришлось выталкивать на свежий воздух через обыкновенную дверь с правой стороны фюзеляжа. А между тем гигантский люк, который обычно имеется в хвосте военно-транспортных самолетов, тут подошел бы больше. Профессор категорически не хотел покидать лайнер, и пропихивать его в дверь пришлось сразу троим офицерам.

Но главная беда была даже не в этом. Парашюты на борту были не тренировочные и не десантные, а спасательные, рассчитанные на людей опытных. Они не имели системы принудительного раскрытия. Впрочем, если бы даже и имели — карабин от такой системы не к чему было цеплять. Нет в пассажирских самолетах соответствующих приспособлений. Так что от прыгающего требовалось, чтобы он сам дернул за кольцо — причем не слишком рано, чтобы не зацепиться за самолет, но и не слишком поздно, потому что земля (то есть вода) близко.

Уверенности, что профессор Лемье сумеет дернуть за это кольцо, ни у кого не было. Уверенности же, что он дернет за него вовремя, не было тем более — наоборот, имела место сплошная неуверенность. А категорический приказ с земли требовал во что бы то ни стало спасти профессора, даже если всем остальным придется ради этого погибнуть.

Так что выбрасывать профессора из самолета решили по методу «прыжок с инструктором». Есть такое модное развлечение для людей, которые любят пощекотать себе нервы. Заплатив энную сумму, рисковый гражданин выпрыгивает из самолета в обнимку с инструктором, и некоторое время они пребывают в свободном падении, а потом инструктор дергает за кольцо на животе «пассажира». У того раскрывается парашют, а инструктор продолжает свободно падать, пока не удалится от пассажира на безопасное расстояние. Только после этого он раскрывает свой парашют, и через пару минут они оба благополучно приземляются ко всеобщему удовольствию.

Правда, рисковые люди прыгают с инструктором добровольно. Они не упираются в дверь всеми четырьмя конечностями, не орут истошно и не пытаются бодаться головой. Кроме того, в их снаряжение не входит спасательный плотик, рация и пакет с НЗ — а это, между прочим, вещи довольно тяжелые и не слишком удобные. Да и прыгают любители острых ощущений с высоты куда большей, чем километр с небольшим.

В результате напряженной борьбы у выхода в окружающее пространство победила сторона, имевшая численное превосходство. Правда, за борт выпало не два человека, как предполагалось согласно плану, а сразу четыре. При этом у одного офицера обильно текла носом кровь — он неосторожно подставил эту уязвимую часть тела под удар профессорского локтя. Брызги крови, разлетающиеся в воздухе на фоне бьющих отовсюду молний, представляли собой сюрреалистическое зрелище.