И вот наступил долгожданный вечер, когда все кандидатки собрались в огромном зале. Люсинда посчитала, что на первой передаче мне необязательно появляться на публике. Достаточно моего голоса. Я буду наблюдать за происходящим из-за кулис и по очереди вызывать каждую из ста финалисток. Мне не терпелось увидеть девушек, с которыми вскоре предстояло познакомиться.

Первая финалистка — номер четыреста сорок семь. Высокая темноволосая девушка, естественно, потрясающе красивая, вскочила со своего кресла, и остальные девятьсот девяносто девять кандидаток устремили на нее завистливо-уважительные взгляды. Она взяла микрофон и заговорила на незнакомом наречии. К счастью, в зале присутствовало шестьдесят пять переводчиков, и слова красавицы тотчас прозвучали на понятном мне языке. Со слезами на глазах она благодарила за выбор, завершив свою речь следующим утверждением: будь на земле хоть немного больше таких людей, как я, люди забыли бы, что такое война и голод. На этой патетической ноте она исчезла за кулисами под рукоплескания растроганной публики.

Все последующие девушки соревновались в том, кто сделает лучший комплимент. Конечно, не мне, а моей красоте. На тридцать шестой речи я начал было скучать, как вдруг произошло нечто неожиданное. Я вызвал очередную кандидатку, и, когда ее фотография появилась на экране, по залу пронесся вздох изумления. Она действительно была невероятно красивой. Самой красивой из всех, кого я видел до сих пор.

Но поразило меня другое.

Услышав свой номер, она поднялась, но, в отличие от остальных претенденток, не помчалась со всех ног к сцене. Я решил, что она относится к нашей затее с меньшим энтузиазмом, чем остальные, но тут же понял, что причина ее медлительности не в этом. Девушка держала в руке белую палку.

Она была слепой.

Медленно и осторожно девушка добралась до Люсинды, нащупывая путь спасительной тростью.

Люсинда взяла ее за руку и, все еще не оправившись от удивления, молча поставила рядом с собой, в центре сцены. Через секунду ее профессионализм взял верх над чувствами, и, победно ткнув пальцем в камеру, она воскликнула:

— Смотрите, телезрители всей планеты! Смотрите, как великодушен Самый красивый человек в мире! Он принимает всех людей, он протягивает руку дружбы даже тем, кто несовершенен! Самый красивый человек в мире не судит людей по внешности! Он любит вас всех, какими бы вы ни были!

Зал разразился аплодисментами, некоторые женщины даже всплакнули. На огромном экране сменяли друг друга крупные планы растроганных лиц.

Люсинда обратилась к девушке:

— Добрый вечер. Скажите, как вас зовут?

— Джессика.

— Как вы себя чувствуете, Джессика?

— Немного волнуюсь…

— Это естественно. Вы знаете, что очень красивы?

— Мне часто говорят об этом. Но я слепа от рождения и не представляю, что такое красота. Я знаю только, как она действует на людей.

Ее нежный голос и искренность потрясли меня до глубины души. И, судя по овации, не только меня. Не представлять, что такое красота… Я, к сожалению, слишком хорошо знал, что это такое и какое впечатление она производит на окружающих.

Воспользовавшись этим эпизодом, Люсинда запустила рекламный блок и поспешила ко мне. Никогда еще я не видел ее такой воодушевленной.

— У нас есть победительница!

— Уже?

— Конечно. Я почувствовала это, едва увидела белую трость, а ее слова только подтвердили мою догадку. Она не только необычайно красива — благодаря ей ты сможешь продемонстрировать миру то, чего еще никогда не проявлял: великодушие.

* * *

Когда я впервые попал в «обитель красоты», Люсинда велела мне сразу не выказывать интереса к Джессике.

— Нельзя отнимать надежду у других кандидаток, — объясняла она, — пусть и они, и публика верят, что у всех равные шансы на победу.

Я не знал, как это сделать, ведь никогда раньше не общался с людьми и страшно нервничал, боясь что-то забыть или перепутать… К тому же Люсинда буквально засыпала меня всевозможными инструкциями. Это было слишком, мне стало страшно.

Но Люсинда все предусмотрела. Она дала мне крошечный наушник и предложила подсказывать, что говорить и что делать. Я успокоился: этот способ давал мне возможность постепенно привыкать к обществу людей.

Ритуал отбора кандидаток был главным событием вечернего выпуска. Три дрожащие девушки стояли на сцене, умоляюще взирая на меня. Голос Люсинды в наушнике сообщал имя той, которую помиловала публика, и я вручал ей статуэтку Афродиты, символизирующую отсрочку.

У меня оставалась еще одна статуэтка. Прежде чем вручить ее, нужно было немного потянуть время, чтобы хорошенько накалить обстановку.

Сделав дело, я покидал сцену, оставляя проигравшую один на один с камерой.

Время шло, каждый новый день был лучше предыдущего, и мне очень нравилось находиться в компании таких прекрасных девушек. Пребывая в восторге от происходящего и, благодаря подсказкам Люсинды, приобретя уверенность в себе, однажды я решил пренебречь ее советами. Я проникся симпатией к одной очень милой девушке и проболтал с ней полчаса, если не больше. Кроме мамы, папы и Люсинды ни с одним человеком я не разговаривал так долго. Она рассказала о себе, о своем детстве, о том, куда ездила отдыхать. Это было невероятно увлекательно. К концу беседы мы даже вместе посмеялись какой-то шутке. Я был неописуемо счастлив.

Не успел я выйти из студии, как на меня набросилась разъяренная Люсинда:

— Что на тебя нашло?

— Ничего особенного, я просто почувствовал, что готов действовать самостоятельно.

— Не посоветовавшись со мной?

— Да, Люсинда, не посоветовавшись с тобой. Ты же не считаешь меня роботом? И, думаю, я поступил правильно: впервые в жизни я смог пообщаться с человеком. Мы даже шутили и смеялись, представляешь?

— Смеялись, говоришь? Ну, надеюсь, ты доволен, потому что ей сейчас точно не до смеха.

— Почему ты так думаешь?

— Смотри.

Она включила один из мониторов студии.

— Видишь, что творится? Все остальные кандидатки возненавидели ее лютой ненавистью. Они видели вас вместе, видели, как ты улыбаешься и светишься от счастья. Ты совершил ошибку, а она будет расплачиваться.

Я увидел, как ее окружила группка девушек: они кричали, оскорбляли ее. Несчастная попыталась дать отпор самой агрессивной из нападавших, но та влепила ей пощечину. Потом еще одну, и еще, и еще. Никто не вмешался, все с довольным видом наблюдали за спектаклем. Бедняжка закрылась в комнате и разрыдалась.

— Теперь понимаешь, что я имела в виду? Посмотри, что ты натворил! Эта девушка предпочла бы увидеть перед собой «робота», как ты говоришь. Тебе так не кажется?

— Да… да.