Элайна поднялась и подтянула штаны.

— Ну, мне пора работать, янки. Не могу сказать, что беседа была приятной.

Капитан, улыбаясь, посмотрел вслед пареньку. Иногда Эл вызывал у него острое раздражение, но чаще забавлял его и пробуждал какое-то теплое чувство, какое именно, он так и не мог до сих пор определить.

Дни шли своим чередом, и Роберта с растущим нетерпением ждала назначенного вечера, когда Коул Латимер должен был явиться к ним с визитом. Ни одна райская птица не уделяла своим перышкам столько внимания — она то и дело осматривала свое лучшее платье, надеясь, что оно выгодно подчеркнет все достоинства ее фигуры. Накануне Роберта устроила нагоняй Дульси за то, что в гостиной и столовой не убирали уже два дня, на что негритянка недовольно заметила: «Ни к чему приводить дом в порядок ради какого-то янки!»

Наконец долгожданный день наступил — к радости Роберты и явному неудовольствию Элайны. В то время как старшая кузина нежилась на мягкой постели, младшая вывела кобылу из денника, вскарабкалась на ее костлявую спину и не спеша двинулась к госпиталю. В пути Элайне даже удалось заставить лошадь перейти на рысь: Тар вздыхала и фыркала, пока не убедилась, что никакие уловки не помогут ей вернуться в уютное стойло.

Было раннее утро, но в госпитале уже царила суета: у крыльца выстроилась вереница повозок, в двери вносили раненых. Девушка без труда догадалась, в чем дело. Несмотря на то что по реке Миссисипи ходили только суда северян, а с середины июля в окрестностях Батон-Ружа уже не велось сражений, генерал Тейлор, встав на сторону конфедератов, теперь продвигался маршем по Луизиане, ведя партизанскую войну против разрозненных отрядов армии янки.

Капитан Латимер осматривал раненых и решал, кого надо оперировать немедленно, а кто может подождать. Последних было мало — в госпиталь доставляли солдат только с тяжелыми ранениями, а остальным оказывали помощь в полевых условиях.

Все утро Элайна старалась держаться подальше от перевязочной, где невыносимо воняло хлороформом. Девушка понятия не имела, каким образом капитан сумеет сдержать обещание, данное Роберте, и явиться к ней в этот день с визитом, но твердо вознамерилась отказаться от ужина и задержаться в госпитале допоздна.

К концу дня она до смерти устала, и к тому же ей не удалось избежать пребывания в палатах, куда переносили вновь привезенных раненых. Работая, она видела открытые кровоточащие раны, и ее желудок сжимался от запахов гноя и разлагающейся плоти. Когда перед ее глазами мелькнула ампутированная культя, это зрелище оказалось последней каплей: зажимая рот ладонью, Элайна выбежала в ближайшую дверь. Рвота подкатила к ее горлу в самый неподходящий момент — именно тогда, когда Коул вышел подышать свежим воздухом и невольно стал свидетелем ее унижения. Пристыжено отводя взгляд, Элайна взяла у него носовой платок и умылась дождевой водой из бочки. Дрожащими пальцами она прикладывала холодную ткань ко лбу до тех пор, пока не набралась смелости взглянуть на капитана.

— Тебе лучше? — обеспокоенно спросил он. Гордость Элайны была уязвлена, она не собиралась прощать янки то, что он стал свидетелем позорной сцены.

— Вы должны мне три доллара, не забудьте.

— Разумеется. — Коул тут же отсчитал купюры. — Боюсь, врача из тебя не выйдет. И вообще я впервые в жизни вижу такого впечатлительного юношу.

— Вам не нравится, как я убрал в ваших комнатах? — подозрительно спросила Элайна.

— Напротив, ты отлично поработал.

— Тогда держите свое мнение при себе, мистер. — Развернувшись, она направилась к госпиталю, втайне мечтая, чтобы не в меру наблюдательный янки поскорее нашел себе другую прислугу. Впрочем, это был легкий способ зарабатывать деньги: свое жилье Коул Латимер содержал в безукоризненном порядке, а три доллара были не таким уж плохим вознаграждением за муки уязвленной гордости. И все-таки Элайна старалась избегать капитана до конца рабочего дня, решив, что это будет ее маленькой местью.

Возвращение домой на костлявой спине Тар стало очередным тяжким испытанием. К счастью, почувствовав приближение дома, старая кляча прибавила шагу и вошла в конюшню, почти не упираясь. При тусклом свете фонаря, висевшего на потолочной балке, Элайна увидела, что Джедедайя, муж Дульси и конюх Крэгхью, уже положил в кормушку охапку сена и приготовил ведро воды. С облегчением вздохнув, она решила при случае поблагодарить слугу и высыпала в кормушку несколько пригоршней овса, прекрасно зная, что Энгус непременно воспротивился бы такому неразумному расходованию драгоценного корма. О Тар он вспоминал только затем, чтобы запрячь ее в ветхую повозку и продемонстрировать янки свою нищету. Энгус был умен, ибо сумел сохранить двух лошадей — прекрасного гнедого жеребца и Тар. Последняя выглядела как мешок с костями, обтянутый облысевшей шкурой. Тар признавала всего два аллюра — медленную рысь и еще более медленный шаг: в первом случае кобыла выгибала тонкую шею, била жидким хвостом и с явным усилием отрывала копыта от земли.

В своей грязной, поношенной одежде Элайна во многом напоминала Тар и потому не пожалела ей драгоценного овса. Стараясь не доставлять дяде лишних хлопот, она ела в госпитале, приберегая лучшие кусочки на ужин. В конце каждой недели ей приходилось отдавать Энгусу половину полученного жалованья. Выказывая истинно шотландскую скупость, старик что-то смущенно бормотал о тяготах военного времени и совал монеты в кошелек. Элайна прекрасно знала, что дела Энгусов плохи, а их конторские книги пестрят фамилиями должников, поэтому, сознавая, что она не сидит на шее у родственников, девушка испытывала чувство облегчения.

В темноте она прошла по мощеной дорожке, ведущей от конюшни к дому. Дульси оставила ей на кухне горящий огарок свечи и дымящуюся воду для купания. Элайна надеялась, что ей не придется возвращаться так поздно, но в этот день госпиталь был переполнен ранеными, и у нее прибавилось работы.

В ванной комнате девушка сбросила мужскую одежду и, погрузив ноющее тело в теплую воду, издала приглушенный стон блаженства. После долгого утомительного дня она больше всего мечтала о купании и теперь, собираясь сполна насладиться им, откинула голову и закрыла глаза, чувствуя, как по телу распространяется желанное тепло.

Однако радость ее была недолгой. Когда в дверь постучали, Элайна рывком села, схватила полотенце, и тут же, не дожидаясь разрешения, в комнату вошла Роберта в красном крепдешиновом халате. Грациозно подняв руку и поправляя белую кружевную манжету, она на миг застыла в картинной позе.

— Ты уже здесь? Так я и думала. — Кузина опустила руку и принялась беспокойно ходить взад и вперед. — Не могу тебе передать, какой у меня выдался день! — с пафосом воскликнула она. — Это просто ужас! Что-то чудовищное! Клянусь, Лайни, я не понимаю, куда катится этот мир!

Похоже, Роберта настроилась на долгий разговор. Подавив вздох, Элайна ответила беспечным тоном:

— Судя по всему, тебе выпало очередное испытание, дорогая кузина. А я-то думала, что сегодня ты ждешь гостей…

— Еще чего! — Роберта резко обернулась. — Чтоб этим чертовым янки сгореть в аду вместе с их войной!