— Так это она за него вышла замуж?

— Угу.

— Карен Шипли была женой Питера Алана Нельсена?

— Угу.

— Того самого Питера Алана Нельсена?

— Питер Алан Нельсен не был Питером Аланом Нельсеном, когда они стали мужем и женой.

Оскар без сил откинулся на спинку своего кресла и пробормотал:

— Боже праведный!

— Он учился в киношколе, когда они поженились. После того как его выгнали, он с ней развелся. А сейчас хочет ее найти.

— Сукин сын. Я помню время, когда Карен разводилась. Она пришла ко мне с ребенком, сказала, что развелась с мужем и что ей нужна работа. Я ответил: «Делай зарядку, приседания например. Боже, у тебя было такое тело, ты просто обязана его вернуть, делай приседания». Питер Алан Нельсен. Боже праведный!

Оскар Кертисс больше не смотрел на меня. Он уставился куда-то в пространство, вспоминая старые разговоры и сцены, пытаясь понять, не оскорбил ли он как-нибудь Питера Алана Нельсена. Он так разволновался, что его брови ходили ходуном.

— Вам известно, как мы можем с ней связаться? — спросил я.

— Боже, столько лет прошло. После этого я видел ее еще пару раз, а потом — все. Ничего. Она больше со мной не связывалась.

Рот решил составить компанию бровям и тоже заходил ходуном.

— Хорошо. Где она жила?

— Где-то там.

Он махнул рукой куда-то в пространство, что могло означать любое место в Северном полушарии.

— Это довольно приблизительно, Оскар.

— Боже праведный, я ни разу не был у нее в гостях. Она приходила сюда.

— Может быть, у вас сохранились записи, какие-то данные.

Он замер и посмотрел на меня, и я увидел на его лице выражение, которое всегда появляется, когда у них перед глазами возникают яркие вспышки. Ему в Голову Пришла Гениальная Мысль.

— Может, мне следует напрямую связаться с Питером. Понимаете, тут, возможно, дело очень личное, и он захочет, чтобы это не вышло наружу, а осталось в семье.

Я показал на телефон:

— Ясное дело. Он сейчас в своем офисе в «Парамаунт». Позвони ему, приятель, и скажи, что, хотя он пытается разыскать свою бывшую жену и ребенка, ты просто копытом бьешь, чтобы его поиметь и заключить с ним сделку. Уверен, ему это страшно понравится.

— Эй, я ведь оказываю услугу. Разве нет? Я пытаюсь помочь. Так ведь?

— Оскар, брось мелочиться и расскажи мне все, что знаешь. Так дела не делаются.

— Я похож на человека, который что-то скрывает?! Я хочу помочь. Хочу сделать все, что в моих силах. Но послушай, приятель, Питеру Алану Нельсену достаточно тебе кивнуть — и этот город у твоих ног.

«Питер Алан Нельсен, плюющий разжеванным орешком „Эм-энд-Эм“ в Донни Брустера».

— Ясное дело, Оскар.

Он явно стал прикидывать в голове, что тут правда, а что нет и что он сможет получить, если сыграет на нужной стороне, и как дорого заплатит за ошибку.

— Послушайте, Элвис, если я вам помогу, вы расскажете об этом Питеру?

— Я ему расскажу.

— Обещаете?

Как будто мы первоклассники.

— Обещаю, Оскар.

— Эй, я хочу помочь. Я хочу сделать все, что в моих силах, для Питера Алана Нельсена.

«На свете нет ничего лучше искренности».

— Где жила Карен?

— Я думаю.

— Посмотри в своих бумагах.

— Боже, я что, должен вечно хранить данные о тех, с кем работаю?

— Возвращенные чеки. Налоги.

— Не-а.

— Корреспонденция. Может быть, у тебя осталось что-нибудь в старых блокнотах?

— Боже, если бы я все это хранил, то утонул бы в бумагах. Это было сто лет назад.

— Хорошо. Может, что-нибудь еще вспомнишь.

— Я думаю.

— Ты знаешь кого-нибудь из ее друзей?

— Нет.

— Как насчет родных?

— Хмм.

— А любовник?

Он покачал головой.

— Она не говорила о том, что собирается уехать или отправиться путешествовать?

Оскар Кертисс нахмурился, сморщился и пару раз треснул себя по голове ладонью. Боялся, что ничего не сможет вспомнить, и пытался отыскать в памяти хоть какую-нибудь зацепку.

— Да, ничего не скажешь. Близкие отношения! — сказал я.

— Эй, какие там близкие отношения! — замахал он руками. — Она просто перестала приходить, и я решил, что она от меня ушла. Ну понимаете, отправилась в другое агентство. О ней ничего не было слышно, и я попытался ей позвонить, но ее постоянно не оказывалось дома, и в конце концов я решил, что так оно и есть. Другое агентство.

Я встал и направился к двери.

— Ладно, Оскар. Ты все же попытался. В любом случае спасибо.

Он подскочил на месте, обежал свой стол и схватил меня за руку. Крепко. Словно решил, что, если он этого не сделает, из его жизни уйдет что-то очень большое и редкое. Словно это большое и редкое уже однажды к нему приходило, но тогда он упустил свой шанс — и вот ему представился другой.

— Эй, знаете что? У меня в кладовке лежат кой-какие старые бумаги. Может, мне удастся отрыть что-нибудь полезное.

Не думаю, что он имел в виду быть полезным мне.

— Конечно. Мой номер телефона на визитке.

— Вы скажете Питеру, что я пытаюсь помочь? Изо всех сил. Скажите, что мне очень нравилась Карен, а ребенок был потрясающий.

— Конечно.

Я открыл дверь, и мы вышли. Чернокожая женщина разговаривала по телефону. Те две девушки, что читали, продолжали читать, а Сидни — выдувать пузыри. Оскар продемонстрировал всем свои зубы и самолично проводил меня до двери.

— Послушайте, передайте Питеру, что я займусь поисками сегодня же вечером, — сказал он, а затем, напустив на себя важный вид, добавил: — Передайте ему, что я буду очень признателен, если он мне позвонит. Я хочу кое-что с ним обсудить.

Я пообещал.

Он снова показал нам зубы, оставил меня возле двери, а сам уселся на диван рядом с Сидни и положил руку ей на бедро. Две другие девушки не сводили с него глаз. Он сказал, что я работаю на Питера Алана Нельсена и что у них наклевывается сделка. И скоро тут все завертится. Говоря это, он слегка сжал бедро Сидни.

Она посмотрела на него своими большими бесцветными глазами, выдула пузырь и проткнула его языком. Она ни разу не моргнула и не отвела от него глаз.

Я вышел. «Прощай, Норма Джин!»

Солнце быстро клонилось к закату, как это всегда бывает осенью, из воздуха ушло дневное тепло. И когда я попал в Лорел-Каньон, стало совсем прохладно. Я подъехал к своему маленькому деревянному домику треугольной формы на Вудро Вильсон-драйв, над Голливудом.