Если бы в распоряжении викария имелся его верный спецназ или хотя бы обычные морские пехотинцы королевского флота, можно было бы попытаться подняться по почти отвесным стенам крепости на крючьях и веревках и ворваться внутрь через окна, одновременно с нескольких сторон. Однако клерикалы для этого не годились – что с них возьмешь? Они всего лишь полевая солдатня, полные ничтожества.

Викарий отстранил в сторону майора в сером мышином мундире, командовавшего штурмом и сейчас что-то тараторившего ему. А затем сделал раздраженный жест рукой – помолчи. Задумчивым взглядом он осмотрел бастион, оценил ветер и вновь подозвал офицера:

– Вот что, милейший, отведите большую часть своих людей подальше, скажем, на противоположные улицы. Хотя нет, на всякий случай, оставьте мне один взвод на нижнем этаже. Далее мне нужны от вас четверо наиболее крепких парней с хорошим здоровьем и покрупнее. Для них – вот это…

Он раскрыл небольшой подсумок, висящий у него через плечо.

– Пусть наденут на лица. Надевается вещица вот так, а потом вот так… – Викарий показал. – Все довольно просто. Понятно?

Майор обомлел:

– А что это, сэр?

– Противогазы, сударь, если вы понимаете, о чем я. Это спецсредства из арсенала Господа Хепри.

Майор задохнулся:

– Но как возможно?!. Магическое оружие под строжайшим запретом, только спецназ имеет право…

Викарий презрительно посмотрел на клерикала.

– Да, только спецназ, – сказал он. – А еще я.

Не торопясь, он достал из подсумка гранатомет, двумя движениями собрал его, один за другим вставил в оружие восемь забавных зелено-фиолетовых вещиц, напомнивших клерикальному офицеру недозревшие плоды лимона. Потом надел на лицо собственный противогаз, застегнул молнии костюма химзащиты, надетого под мундир, натянул перчатки и передернул затвор.

– Четверо с противогазами поднимаются за мной, – пробурчал он из-под резиновой маски, – остальной взвод перекрывает подножие бастиона. Все прочие пусть засядут в домах через улицу. И да, командир, посадите их с наветренной стороны, это важно!

Один за другим странные незнакомые заряды влетели в окна бастиона, со звоном выбивая стекла и заполняя помещения густым тягучим желтым дымом.

Викарий вспомнил инструкцию: «Использование химзащиты обязательно».

Он усмехнулся: у вас она есть, мастер Трэйт?

* * *

Спустя час к опустевшему зданию бастиона подоспели вооруженные протазанами расчеты артиллеристов из Дуэльного парка. Еще через тридцать минут подскакали Крисс с тысячью конных драгун и Гордиан с двумя десятками верховых сопровождения. Бесчисленные мушкетерские роты и батальоны консидориев спешили к месту побоища пешком, задыхаясь от бега.

Гордиан и Крисс спешились первыми, выпрыгнув из седел чуть ли не на ходу и вбежали в здание. Повсюду висел удушающий запах газа, выветрившегося уже до безопасного состояния, но оставившего свои «ароматные» следы в воздухе маленькой цитадели.

К ним навстречу, опираясь единственной целой рукой на поддерживающего его артиллериста, развернулся и даже привстал Рихмендер, постаревший казалось еще на десяток лет. На правой руке, в том месте, где у человека обычно бывает кисть, у него болтался разможженный окровавленный веник с торчащими наружу костями и кое-как перебинтованный обрывком грязной рубахи. Очевидно, старый командир испытывал страшную боль, но на лице его не дрожал даже мускул. Он подошел к Фехтовальщику и схватил его здоровой рукой за грудки.

– Трэйт схвачен! – прохрипел он. – Трэйт! Схвачен!!!

Республика была обезглавлена. У нее вырвали сердце, вырезали печень, выжгли мозг и глаза!

Однако, если использовать ту же аналогию, руки, точнее кулаки, у Армии Равных еще оставались. У победоносных полков, с ходу взявших грозную столицу Королевства рабовладельцев, остались полевые полковники, колонели, и хотя связующей их силы, единого разума, заключенного в простом крестьянском лице их непобедимого седого командира не было, все военачальники армии горели решимостью вернуть Трэйта в строй!

Трэйт схвачен. Трэйт схвачен!

По каменной брусчатке древнего города топали две тысячи консидориев. Их подбитые железными гвоздями ботфорты выбивали четкую дробь по булыжникам мостовой. Закованные в латы лавзейцы смотрели на молчаливые стены старинных домов грозным взором из-под надвинутых шлемов. За ними семенил едва ли не весь стрелковый корпус, артиллеристы и мушкетеры, почти пять тысяч человек с мушкетами наперевес и обнаженными кошкодерами.

Впереди всей этой молчаливой железной массы, сжимая в руках оружие, выступали Бранд Овальд и Гордиан Рэкс.

Бранд шел, взирая на всех с высоты своего нешуточного роста и свирепо вращая глазами. В руках он сжимал огромный, почти мясницкий топор, устрашающий одним своим видом. Рядом с великаном, шагая более часто, чтобы поспевать за своим длинноногим товарищем, но с таким же решительным видом, бесшумно и быстро, как кошка на ночной охоте, двигался Гор Фехтовальщик. Пророк и Апостол. Маленький юный уродец с конопатой рожей. Мушкет за спиной. На поясе пистолеты. В портупее шпага. Руки сжаты в кулаки. В сердце каждого, кто шел сейчас за ними по узким улочкам замершего в испуге города, клокотала ярость.

Трэйт схвачен. Трэйт! Схвачен!

Немногочисленные пешеходы, попадавшиеся в этот час на пути, поспешно отскакивали к стенам домов, стараясь вжаться в кирпичную кладку, или же резво убегали, чтобы не столкнуться с марширующими солдатскими рядами. Озлобленность сервов, казалось, была материальной и, как волна, бежала впереди молчаливых колонн, спешащих к центру Старого города. Два или три раза дорогу консидориям перегораживали посты, поставленные командованием Армии Свободы. Однако, увидев впереди закованной в латы массы знакомых каждому вождей восстания – а Бранд и Гордиан пользовались известной славой в рядах собратьев по оружию, – постовые расходились, убирая свои алебарды и мушкеты подальше и отступая к стенам подобно обычным пешеходам. Тех же, кто осмеливался не то что препятствовать, а хотя бы просто задавать вопросы, Бранд отпихивал могучим плечом в сторону и шагал дальше, не обращая внимания на протесты и ругань. Сопротивляться разъяренному великану не смел никто.

Трэйт схвачен. Трэйт!! Схвачен!!!

Наконец железнобокие консидории и серомундирные мушкетеры, вынырнув из узких уличных проходов с разных сторон, подошли к площади Пашкот-паласа и замерли, напряженно вглядываясь в башни и анфилады старинного дворца. Бойцы в нетерпении теребили оружие, готовые ко всему. Сердце ненавистного королевства рабовладельцев было окружено солдатами рабской армии – их ненавистью и оружием.

И все же ненависть не являлась в этой огромной закованной в латы или увешанной огнестрельными пукалками толпе каким-то всеохватывающим чувством. Во время движения по улицам города, несмотря на свой грозный, убийственный вид, дьявольское сверкание глаз и клокочущую в сердце ярость, уроженец Нуль-Корпорации, мистер Гордиан Оливиан Рэкс, в отличие от большинства своих более примитивных спутников, старался не только до боли в ногтях сжимать рукоять шпаги, но и анализировать ситуацию. Постепенно он заставил себя сдержать эмоции, успокоить бешеный темперамент, присущий, по всей видимости, не столько трехсотшестидесятилетнему разуму демиурга, сколько его юному телу.