У нее не было сил ответить на грубость грубостью, она лишь старалась держаться от него подальше.

— Да перестань ты, наконец, изображать святую невинность! — заорал Лукас, теряя терпение. — Ты, кажется, испугалась, по-настоящему испугалась меня? — удивился он.

Джессика с трудом разжала губы.

— Вы напали на меня, — хрипло произнесла она. Он ответил ей кривой улыбкой.

— Джесс, — сказал он, — из нас двоих ружье было у тебя. Ты меня спровоцировала и знаешь, что это правда.

Он говорил с ней тоном, каким она разговаривала с детьми в приюте, когда хотела унять их страхи. Лукас не казался ей больше опасным или сумасшедшим. На самом деле кривая улыбка полностью преобразила его лицо. Джессика перестала бояться лорда Дандаса и в ответ беспомощно пожала плечами.

— Я подумала, что вы сумасшедший, — тихо сказала она.

— А я подумал, что ты… ласковая, — откликнулся он и протянул к ней руку.

Но Джессика отпрянула, в испуге крича:

— Не трогайте меня!

И рука тут же опустилась, но в глазах его появились боль и раскаяние. Это странное и неожиданное выражение во взгляде мужчины привело ее в чувство.

Она изумленно воззрилась на него.

— Это всего лишь капелька варенья, — сказал он. Она вытерла лицо краем передника.

— Капелька варенья? — не поняла она.

— Ну да. Разреши мне вытереть ее, — попросил он. Его рука снова потянулась к ней, но на этот раз Джессика не отодвинулась. Кончиком указательного пальца он стер липкую капельку, застывшую у нее на подбородке.

— Варенье, — сообщил он, показывая ей красный след на пальце. Смотря Джессике в глаза, он поднес палец ко рту и слизал варенье.

К горлу вдруг подступил ком, стало трудно дышать, и Джессика судорожно сглотнула. Предвкушение чего-то неминуемого заставило ее сердце сжаться в груди.

Еле слышно он спросил:

— Оно все еще здесь, не так ли, Джесс? Ты тоже чувствуешь его. Ты поэтому вернулась? Это так Джесс? Это так? Нет, не отталкивай меня. Я не причиню тебе зла. Я только хочу удержать тебя.

Она не сопротивлялась, когда он заключил ее объятия. Странное чувство шевельнулось глубоко душе, чувство знакомое, но непонятное. Она не помнила, что оно означало. Пытаясь вспомнить, она наморщила лоб, изучая лицо мужчины. О да, он и есть тот, кто может рассказать ей все о прошлом Джессики Хэйворд. Лицо мужчины склонилось над ней, и она: застыла, когда его губы коснулись ее мягких губ.

В его объятиях она позабыла недавний ужас, который внушал ей этот человек. Она не стала возражать — сестра Марта словно и не существовала вовсе, точно так же, как и то время, которое Джессика провела в монастыре. Все вокруг вдруг исчезло, остались только его объятия и губы, ищущие ее губ. Умом она отвергала этого незнакомца, но все в ней трепетало от его прикосновений, и все ее естество рвалось ему навстречу. В какой-то миг она поняла, что они были знакомы, — собственное сердце не могло обмануть ее.

Его сильные руки пленили ее, удерживая и прижимая к груди. Он целовал ее вновь и вновь, и каждый следующий поцелуй был слаще предыдущего. Губы девушки стали податливыми, руки мягко коснулись темных волос, скользнули по его плечам и обняли мужчину.

Этот акт капитуляции изменил все. Она почувствовала, что его поцелуи становятся страстными и требовательными. Он осыпал поцелуями все ее лицо и шею, губы скользнули ниже и остановились на вырезе платья. Нетерпеливые руки прикоснулись к груди.

— Джесс, — хрипло прошептал он, — Джесс…

Она громко вскрикнула, когда мужчина повалил ее на стол и навис над ней. Джессика дышала глубоко и отрывисто, чувствуя, что теряет последние силы, что не в состоянии сопротивляться, да и не хочет противиться ему. Она совсем его не боялась. Откуда-то из самой глубины ее сознания поднимались воспоминания — пока смутные и непонятные, но они полностью захватили ее, делая податливой и беззащитной. Ее тело помнило этого мужчину. Сквозь темные густые ресницы он смотрел на нее.

— Я хочу довериться вам, — прошептала она. Он застыл над ней, потрясенный ее словами.

— Ты хочешь довериться мне? — переспросил он.

Она была не в силах ответить ему, поэтому лишь согласно кивнула.

Он вскочил, неистово глядя на нее, глаза метали молнии, сквозь сжатые челюсти сыпались проклятия.

Потрясенная его неожиданной переменой, Джессика приподнялась.

— Что… что я такое сказала? — запинаясь, спросила она.

Он склонился над ней и, почти касаясь губами ее уха, злобно прошипел:

— У тебя плохая память. Ты повторяешься. То же самое ты сказала мне прошлый раз. Из-за тебя я потерял Беллу. Уж больно дорого пришлось мне заплатить за игры на сеновале.

Он глумился над ней. Он явно насмехался, приводя в порядок свою одежду.

— Слезай с этого стола, пока никто не увидел тебя. Ради Бога, поторопись! — сказал он. — А может, ты этого хочешь? Может, в своем изобретательном умишке ты просчитала все и таким образом собираешься заставить меня жениться на тебе?

Вихрь неосознанных ощущений и разрозненных мыслей, замелькавших у нее в голове, напугал Джессику так, что она почти утратила чувство реальности. Однако страшный смысл слов мужчины вернул ее к действительности. Это не он, а она была безумной! Подавив стон, она сползла со стола и в ужасе уставилась на незнакомца. Что такое случилось с ней? Почему она потеряла гордость и самообладание? Что заставило ее зайти так далеко?

Сгорая со стыда, она отвернулась, чтобы не смотреть ему в лицо. Презрение, которое она увидела в его глазах, заставило ее покраснеть. Но вдруг, совершенно неожиданно, она почувствовала прилив гнева.

— Я вас сюда не приглашала, — вспылив, заявила она. — Вы пришли в этот дом сами. И не собираюсь я выходить за вас замуж, тем более заставлять вас жениться на мне. Скорее я постригусь в монахини, чем стану вашей женой.

Губы мужчины искривились в язвительной ухмылке. Он бросил на нее презрительный взгляд, развернулся на каблуках и зашагал к выходу. Однако на пороге он задержался и обернулся.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — проговорил он. — Зачем ты вернулась? Ответь. И не неси чушь про мальчиков из приюта. В это поверят монахини, но не я.

Она выпрямилась, гордо вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Я возвратилась, чтобы найти убийцу, — резко произнесла она.

В глазах мужчины сверкнула ярость, лицо стало мертвенно-бледным. Ее слова потрясли его до глубины души. Низким, уставшим голосом он проговорил:

— Я хочу, чтобы ты уехала отсюда. Монахини могут остаться, но для тебя нет места в Хокс-хилле. Возвращайся в монастырь, Джесс. Если ты не уедешь по доброй воле, я заставлю тебя покинуть этот дом. Я ясно выразился?