Огонь разбежался по всем щепкам, и я подложил туда пару чурок, закрыв дверцу. Даже сейчас от печки немного потянуло приятным теплом, а раскочегарится сильнее – так вообще благодать будет, наверное.

Забормотал двигатель, катер отвалил от причала. Я придвинулся к окну из исцарапанного мутноватого стекла, глядя на то, как медленно удаляется от нас ряд лодок, освещаемый светом единственного фонаря: рассвет еще только-только собирался наступить. На пристани остались стоять двое – Степаныч да Пашкин. Вот и все, двинули.

Как открываются люки, я проверил еще вчера, а сейчас к каждому по пулемету выложил. И коробки с лентами запасные поближе разместил. Это наша главная и единственная оборона теперь. Потом пошел к Федьке в ходовую рубку, где уселся на второе… креслом это не назовешь, скорее стул неудобный… но на катерах стульев нет, так что пусть будет просто сиденье. Вот на него и уселся, сбив в кучу и сунув под задницу кем-то забытый серый ватник – для комфорта.

Катер выбрался на середину фарватера и пошел вверх по течению. Дождь продолжал сыпать, капли скатывались по стеклу, размывая и без того смутный в сумерках силуэт берега. Да, света было уже достаточно хотя бы для того, чтобы на берег не выскочить. В Углегорске горели редкие фонари, и кое-где окна светились. Но мало – город даже на работу не начал собираться. Это мы, пташки ранние, уже все в трудах, делах и заботах.

– Позавтракаем, что ли? – выдал довольно мудрую мысль Иван. – Все равно делать нечего.

– Хочешь, порулить дам? – сразу предложил Федька.

– Не, не надо, я лучше поем, – отказался тот.

– Тогда ты чайник и ставь, – сразу предложил я.

– А когда-нибудь ты его ставил? – вроде как возмутился Иван. – Что-то не помню такого, всегда я этим занимаюсь.

– Чайник ставить и кипятильник в банку совать – две большие разницы, как говорили в одном южном городе. В кипятильнике никакого полета нет, а так, баловство одно.

– Я тебе напомню в следующий раз, – посулил Иван, направившись с чайником из рубки.

Выше по течению никакой человеческой деятельности не велось, так что вода в реке, несмотря на пасмурно-мерзкий цвет, была идеально чистой – набирай да кипяти. Присев у печки, открыл дверку и заглянул внутрь. Дрова уже горели вовсю, так что чайник ставить вполне можно было, на этой печке и конфорка была предусмотрена.

Иван зашел обратно, зябко поеживаясь, сказал, притянув за собой дверь:

– Ну и погода, в такую собаку не выгонишь.

– А ты нас погнал, – попенял я ему.

– Если бы я, – отмахнулся он, со звоном устанавливая чайник на печку. Вода на дне чайника сразу же зашипела, испаряясь. – Если бы я командовал, то объявил бы до весны спячку, наверное. Тоже сил уже нет эту осень терпеть.

– Ну ты гля, а я думал, что тебе нравится… – притворно удивился я. – Вот и гоняешь нас в поле только тогда, когда погода совсем уж паскудная.

– Да ладно цепляться, – засмеялся он. – Сейчас ты особенно мокнешь и мерзнешь, наверное. Тут как на даче – сиди в тепле и сухости да вот чаи гоняй. А скоро и жрать сядем, как люди.

– Это пока, – решил я не принимать шутку, чтобы не сглазить. – А дальше черт знает чего ждать.

* * *

Путешествие по реке оказалось и вправду куда спокойней сухопутного. На штурвале менялись, дважды поели, не торопясь и с удовольствием, чаи гоняли и даже вареньем себя баловали, клубничным. И когда мы приблизились к цели нашего путешествия, даже возникшая на горизонте стена Тьмы не вызывала того тяжелого страха, который обычно приходил всегда, когда человек оказывался от нее неподалеку. Вода как будто защищала не только от тварей и зарождения «выходов» этой самой Тьмы, но и от других ее проявлений. А может, и просто подсознание подсказывало, что раз всяким хмырям и «пионерам» тебя на борту лодки не достать и призраки над текущей водой низко не летают, то вроде как и нервничать особо не стоит.

Лодка прошла между быками разобранного моста, который был совсем недалеко от Красношахтинска, и тут уже я, как «военный специалист», дал приказ повысить боеготовность. Примерно с этого места и начинались владения адаптантов, тех самых, что почти извели нас начисто во время прошлого рейда. Пусть Иван и сказал, что тем возвращаться некуда, но я решил всерьез это во внимание не принимать. Есть же здесь, в конце концов, еще и сам город, в который они ходили за всякими нужными в хозяйстве вещами, и я не вижу ничего, что могло бы помешать им это сделать сейчас. Лучше перебдеть, чем недобдеть, любил говорить мой бывший комроты, и я всегда в этом с ним соглашался.

Рассвело уже давно, но здесь, вблизи Тьмы, все равно были сумерки. Пусть пока и не очень густые, все же время как раз около полудня, но полдень этот не ощущался никак. А вот дождь ослаб, да и ветер заметно стих. Насколько я уже успел понять, такое затишье возле Тьмы – тоже норма. Ну хоть что-то хорошее.

Проверил оружие, снарягу – вроде все на месте. Скоро, уже скоро. Федька сменил Ивана на штурвале, а тот вроде как не знал, что ему сейчас делать.

– Вань, давай к «дегтярю», – сказал я ему. – В люк пока не лезь, но если какое подозрительное шевеление на берегу заметишь – дави огнем, понял?

Иван, даром что в экспедиции главный, спорить не стал, подтащил пулемет к себе ближе. Местный «дегтярь», к слову, не наш классический ДП, тот, что с большим круглым диском сверху, а другой, РП-46, с питанием лентой из короба и длинным тяжелым стволом. Не ПКМ, конечно, но тоже добротный пулемет. Сам же я подхватил другого «дегтяря» – РПД[3], «ручника», что стоял наготове в ходовой рубке, и тоже приготовился к отражению чего угодно, что бы ни случилось.

Но все было тихо, только вода поплескивала в стальной борт лодки, да двигатель неутомимо тарахтел сзади.

Вдали от берега показались терриконы и конструкции заброшенных шахт, и Иван сказал:

– За следующим поворотом затон будет, кажется.

– Похоже на то, – согласился я, вспомнив карту.

Точно, там так и было: шахта на берегу, поворот русла, а затем маленький порт, в котором раньше уголь грузили. Туда нам и надо.

Как все же лодка медленно движется. Вроде совсем рукой подать, а она еле-еле метр за метром на винт наматывает, берега мимо нас еле ползут. Вон на мысу появилось какое-то зданьице вроде портовой конторы, вон горы дробленого угля, вон замерший кран виден… или экскаватор, с ковшом на тросах… почти нержавый бок надстройки какого-то парохода… мачты вроде, но пока еще мысок закрывает…

Затон был небольшим вроде, но набилось туда много всего. Больше всего было барж, конечно, грязных от угля, но почти не ржавых – аномальное время позаботилось. Была пара земляных шаланд, к пирсу прижались боками два небольших буксирчика. Несколько лодок, из них всего две моторных. Плавказарма, с виду вовсе новая, стоит тоже далеко от берега.