Был случай, когда какой-то ротный писарь опорожнил барабан своего револьвера по машине, заведомо находившейся вне пределов досягаемости даже винтовочного огня. Поскольку невооруженным глазом было невозможно отличить черный крест германских аэропланов от красно-бело-синего круга нашей собственной эмблемы, некоторые русские машины были сбиты винтовочным огнем при заходе на посадку на свои аэродромы. Это послужило причиной издания приказа, предписывавшего нашим аэропланам пролетать над своими позициями на малой высоте, чтобы их можно было опознать. Новый порядок, однако, мало улучшил положение, поскольку непрерывно прибывали подкрепления, состоявшие в основном из солдат старших возрастов, никогда не видавших аэроплана и считавших воздушные машины просто за объект, по которому надо непременно стрелять. Они всерьез считали, что такую хитроумную вещь, как летающая машина, могли построить и применять только германцы. Разумеется, эти новоприбывшие солдаты тоже быстро привыкали к аэропланам.

Германцы не располагали пока удачными аэропланами для сбрасывания бомб, и их полеты над нашими войсками не причиняли непосредственного вреда. Они также не были вооружены пулеметами, и воздушных боев пока совершенно не происходило[25].

Единственные бои, происходившие в воздухе, велись, если так можно выразиться, с помощью холодной стали – путем прямого удара по вражескому аэроплану. Естественно, что такое происходило очень редко, и я помню только одного авиатора, подпоручика Нестерова[26], который встретил смерть, протаранив таким манером неприятеля. Он уничтожил противника, но и сам пал жертвой своей неразумной отваги. Это был тот самый Нестеров, который стал первым в мире авиатором, выполнившим мертвую петлю. Этот подвиг он совершил на своей неустойчивой машине над Киевским аэродромом. Необходимо добавить, что дальнейшие эксперименты подобного рода были ему запрещены начальством, которое заявило, что его желание непременно сломать себе шею не дает ему права уничтожать казенное имущество, а в первую очередь – аэропланы, в которых в то время и без того ощущалась большая нехватка. Вслед за выполнением им этой мертвой петли это упражнение популяризировалось французским авиатором Пегу и другими пилотами.

* * *

Корреспонденция, захваченная моими частями в почтовой конторе городка Маргграбовы, доставила штабу генерала Ренненкампфа некоторые исключительно полезные сведения. Из нее мы узнали подробности о дислокации неприятельских войск в Восточной Пруссии, а также получили немало информации об их предварительных планах, знание которых принесло неоценимую пользу на начальном этапе боевых действий.

Были замечены огромные отличия в методах получения сведений о противнике, применяемых германцами и нами самими. С первых дней кампании нам стало ясно, что противник использует для сбора разведывательной информации все мыслимые способы. На своей территории мы обнаружили людей, которые передавали германцам свежие данные о том, что происходит у нас на фронте и в тылу. Вступив на германскую территорию, мы очень скоро обнаружили, что враг использует для сбора информации местных жителей, в первую очередь – мальчишек школьного возраста, которые во время движения наших частей появлялись на велосипедах у них перед фронтом и на флангах. Первое время мы не обращали на них внимания – до тех пор, пока обстоятельства совершенно ясно не показали нам, ради чего раскатывают вокруг нас эти велосипедисты. Тогда мы были вынуждены отдать приказ открывать по юным самокатчикам огонь. Метод передачи информации о наших перемещениях при помощи поджогов я уже упоминал. Несколько раз мы ловили германских солдат, переодетых крестьянами и даже женщинами. Разоблаченные благодаря надетому на них солдатскому нательному белью, они с готовностью признавали, ради чего переоделись в крестьянскую одежду. Несмотря на это, вполне вероятно, что многие из этих замаскированных солдат так никогда и не были пойманы. Еще большую помощь германцы получали от женщин, с которыми нам приходилось быть более предупредительными, поскольку добыть явные доказательства их причастности к шпионажу было значительно труднее. Очевидно, все приграничные районы Восточной Пруссии были покрыты частой сетью из построек, которые можно назвать сторожевыми башнями. Они представляли собой треугольные деревянные строения, похожие на миниатюрные Эйфелевы башни. Как правило, они располагались на холмах, обеспечивавших прекрасный обзор окружающей местности. Многие башни были построены в лесах, где без них вести наблюдение было бы вообще невозможно. Разумеется, они неплохо служили и нам самим, но для противника были намного полезней. Не имея возможности воспользоваться башнями сами, мы непременно их уничтожали. При полном отсутствии местных жителей много неприятностей доставляло нам уточнение своего положения в незнакомой местности. В таких условиях определиться при помощи опроса лиц, знающих окрестности, было невозможно. Наше положение могло оказаться еще более затруднительным, если бы не множество установленных на перекрестках и близ населенных пунктов дорожных указателей, сообщавших, в какой стороне находится тот или иной городок или поселок и сколько до него километров. В конце концов германцы со временем поняли, какую огромную пользу приносят нам эти таблички. Когда мы вторично вступили в пределы Восточной Пруссии, они либо полностью их снимали, либо, что было еще хуже, поворачивали таким образом, чтобы они указывали неверное направление. Наши карты Восточной Пруссии были точными копиями германских карт, а потому все названия на них давались латинскими буквами. Несмотря на это, можно только поражаться, как сметливо обращались с ними наши разведчики, когда уходили в поиск без офицеров.

В общем, наш первый поход в Восточную Пруссию убедительно показал, с какой тщательностью германцы готовились к войне. Они все продумали, все предусмотрели и затратили на подготовку очень большие средства.

Глава 4 ОККУПАЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ПРУССИИ

Вскоре после того, как мы возвратились из рейда на Маргграбову, нами из штаб-квартиры генерала Ренненкампфа была получена подробная диспозиция общего наступления, которое командующий армией намеревался предпринять в Восточной Пруссии.

Мне было предписано остаться со своей кавалерийской и с 5-й стрелковой дивизиями на фланге наступления, которое проводилось силами 1-й армии, и осуществлять прикрытие слева. Хотя нам было известно, что 2-я армия под командованием генерала Самсонова концентрировала свои силы где-то в окрестностях Ломжи[27], никакой настоящей связи с этой армией пока налажено не было.

Для установления контакта с армией Самсонова я неоднократно высылал разъезды с офицерами, но всегда безуспешно. Генерал Ренненкампф имел в своем распоряжении четыре пехотных корпуса и не менее пяти кавалерийских дивизий, включая две гвардейские, которые прибыли из Петрограда совсем недавно, но уже успели побывать в деле у города Шталлупёнен близ известной пограничной станции Эйдкунен – Вержболово. В этом очень кровопролитном бою гвардейцы потеряли много своих офицеров.

Учитывая широкий масштаб операций, которые он намеревался предпринять, генерал Ренненкампф находился в невыгодном положении из-за незавершенной организации тыла его армии. Пока войска оставались на позициях без движения, эта проблема