Небольшим утешением послужил недовольно-яростный рев сагара, но на этом приятные новости закончились.

Я сразу же ударился о какую-то балку, причем неудачно — раненым плечом. Затем был полет во тьме, к счастью недолгий, закончившийся абсолютно бездарным входом в воду.

Довольно быстрый поток воды подхватил меня и увлек по широкому квадратному в сечении каменному желобу. Затем меня занесло в каменный тоннель, причем заполненный водой почти до верха. Эти подробности в полной темноте удалось определить, так сказать, прикладным путем — я время от времени прикладывался о стены тоннеля то спиной, то конечностями, а попытка ухватить ртом хоть толику воздуха почти всегда заканчивалась ударом головой о потолок.

Это барахтанье показалось мне бесконечным, но больше всего удручала дезориентация. Увидеть хоть что-нибудь удалось, только когда поток выплеснулся в большое помещение с продолговатым проемом в потолке.

В этот коллектор вливались четыре потока. Меня вынесло из крайнего слева. Порадоваться тонкому лучику Ярилы я не успел, потому что водоворот тут же увлек меня вниз, где не было ни света, ни воздуха. При погружении даже не удалось вдохнуть полной грудью.

Дальше было то, что позволило мне пережить ощущения таракана, которого слили в канализацию, или даже хуже. В подземной трубе меня уже и не болтало, просто несло в толще воды. Если честно, я и испугаться толком не успел, и, когда поток вынес меня из трубы, удушье только начало подступать. Паники не было, поэтому удалось рассмотреть, куда же меня выкинуло. Узкая подводная расщелина не смыкалась под острым углом, а заканчивалась неширокой полосой каменной кладки, в которой виднелись выходы трех больших труб практически круглого сечения. Меня вынесло из средней.

Радость от того, как сильно мне повезло, едва не сыграла со мной злую шутку. Расслабившись, я позволил себе насладиться видами. Косые лучи света пробивали толщу воды сверкающими колоннами. Диковинные водоросли извивались, создавая фантасмагорическую картину, которая дополнялась отвесными стенами подводного ущелья и довольно устрашающего вида рыбками. Вид зубастых рыб напомнил мне, что из раны по-прежнему идет кровь, как и то, что я так и не удосужился узнать, где именно местные мародеры добывают яйца акаяси. Не исключено, что именно в этом ущелье.

Я созерцал местные красоты чуть больше секунды, но и этого хватило, чтобы едва не утонуть. Воздуха на «полет» по трубе хватило, но еще предстояло добираться до поверхности воды, а она находилась метрах в семи над головой.

Воздух ворвался в мои легкие, когда в глазах уже пропали цветные круги удушья и пришла тьма. На узкий карниз в отвесной скале я взобрался почти в беспамятстве. И лишь почувствовав себя в относительной безопасности, позволил себе отключиться.

Прохлада приближающегося вечера послужила мне будильником и напоминанием о том, что здесь не место не то что для ночевки, но даже короткого привала. Я промок, продрог и совершенно выбился из сил, несмотря на как минимум часовой отдых. К тому же воспалилась рана. Мне еще повезло, что нож был сравнительно узким, иначе все закончилось бы смертью от потери крови.

На главную бухту острова Хоккайдо надвигалась ночь. Корабельный Остров скрывался от меня за скалами, но зарево его огней было видно хорошо. Нырять в холодную воду не хотелось до дрожи во всем теле, но еще пару часов на остывающем камне — и воспаление легких мне гарантировано. Рана в плече горела огнем, но, как ни странно, позволяла нормально двигаться, да и боль была какой-то тупой, впрочем, как и общее состояние.

Уже опустив обутые в сапоги ноги в воду, я задумался о том, что делаю. Попытка доплыть до Острова в кожаной одежде и с оружием изначально была самоубийственной. Мало того, я как идиот взял с собой все свое золото.

Благоразумие, на короткое время вернувшееся в гудящую голову, заставило меня раздеться до порток и рубахи. Разобранная нагината, хербаты и основная часть золота были рассованы по щелям в камне. В заплыв со мной отправились только пояс, кинжал и пять золотых монет — соваться на Остров без денег не было смысла, умереть в одиночестве и неприкаянности можно было и здесь.

Не скажу, что являюсь великим пловцом, но до скопления кораблей я доплыл, оставаясь в сознании и даже с толикой сил в ноющих мышцах — благо выбросило меня из древней канализации не так уж и далеко. Даже самостоятельно взобрался на вытянувшиеся в море плавучие мостки. И только там я вновь вспомнил об акаяси.

Вовремя, однако.

Добравшись до жилья людей, я не оказался в безопасности, потому что люди здесь обитали специфические, и ограбить ослабленного человека на Корабельном Острове не считалось чем-то предосудительным. Так что до гостиничного корабля пришлось добираться едва ли не ползком, замирая в фонарной тени бортов и под досками верхних ярусов мостков.

Помню еще, что сунул голову в боковой вход в таверну и, выхватив помутневшим взглядом мощную фигуру Граннуса, прохрипел:

— Помоги.

Не знаю, то ли у кабатчика все же остались крохи совести или же он решил не соблазняться всего лишь пятью золотыми монетами и мокрым исподним, но утром я проснулся в своей постели рядом с нетронутыми вещами и практически в нормальном состоянии. Если, конечно, не считать общую слабость и грамотно перебинтованную рану на предплечье. Сама рана оказалась не такой уж серьезной, а с воспалением местные лекари умели справляться на раз. Что касается усталости, прилив жизненной энергии от лекаря и продолжительный сон могут творить чудеса.

— Ты должен мне еще семь золотых за лекаря. — Это были первые слова, которыми меня встретил трактирщик, явно недовольный своим внезапно прорезавшимся благородством.

— И тебе доброго утра, Граннус, — поздоровался я. — Во-первых, спасибо за помощь. Поверь, ты не пожалеешь о том, что сделал. А во-вторых, хотелось бы попросить тебя накормить человека, едва не отдавшего концы в героическом выходе на берег.

— Пойдешь к Золотому? — вдруг в лоб спросил кабатчик.

Опаньки; он что, умеет читать мысли? Я действительно сразу после обеда планировал посетить капитана. Только дождусь окончания полуденного намаза.

— Есть такое желание.

— Глупое желание. — Похоже, однажды проявив заботу, Граннус решил взять надо мной шефство.

— Он мне должен.

— Желание стребовать с Золотого долг кровью — хуже глупости. К тому же он сам тебя скоро найдет и очень серьезно захочет узнать, как ты выбрался из города.

— А с чего ты взял, что я вернулся не с ним.

— Об этом знает уже весь Остров. Каждая команда объявляет о тех, кто остался на берегу. Тебя записали в мертвецы. При этом все, кто слышал слова Ибрахима, почуяли, что не все так просто. Я его слышал и другие тоже.

— У меня нет другого выбора, — покачал я головой.

— Только рассчитайся со мной до того, как пойдешь совершать самоубийство, — как-то быстро отступился Граннус. Впрочем, я ему не брат и не сват.