вершину власти. Скажем, тот же Рашидов мог позвонить Генеральному прокурору Руденко и сказать: основные задачи решены, с коррупцией справились, дело можно закрывать. А у нас проходил такой Акзамов — начальник Узювелирторга. Не его ли золото оказалось в шести 32-литровых бидонах в пустыне Кызылкум, которые Гдлян уже позднее, в 80-е годы, вынимал при поддержке оперативников КГБ? Известно, что закопал их первый секретарь Сурхандарьинского обкома компартии Узбекистана Каримов. Следует вспомнить и о золотых бюстах, и о золоте месторождений Зеравшана, из которого изготавливались неучтенные золотые изделия — все это осталось нераскрытым. Я с Акзамовым работал только как со свидетелем — сколько он давал прокурорским работникам и следователям по особо важным делам прокуратуры Узбекской ССР. А как он воровал — об этом его допрашивали другие следователи, которые работали по Узювелирторгу.

— А по какому делу у Вас работал Тельман Гдлян?

— Он работал по «цеховикам» Чечено-Ингушетии. Конкретно по реализации неучтенной продукции через магазины Саратова. Там было четыре магазина. А Иванов работал по назрановскому ткацкому цеху, занимаясь вопросами сырья для неучтенной продукции — а это наиболее сложная работа, которая требует от следователя высочайшего умения искать доказательства. Проводились экспертизы, ценные показания дала учетчица этого сырья. А само дело длилось пять лет.

— Вы говорили, что сотрудники ЦК КПСС знали о «цеховиках». Они что, прикрывали их? И где находился «мозг» теневого бизнеса, его организаторы?

— Я не могу сказать, что кто-то из ЦК руководил созданием этих устойчивых криминальных структур. Таких данных у меня нет. Но они были информированы — тот же Шеварднадзе, например.

— Борис Иванович, 17 сентября 1978 года на станции Минеральные Воды состоялась известная встреча четырёх генсеков. Ехавшие в Баку Брежнев и Черненко встретились с Горбачёвым как «хозяином» Ставрополья и находившимся там на отдыхе Андроповым. Дело в том, что умер секретарь ЦК КПСС Кулаков — бывший первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС, заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС в 1964–1976 годах. Именно он двигал Горбачёва. По некоторым данным, Кулаков был найден 17 июля 1978 года в кровати с простреленной головой. Ему было 60 лет — он был самым молодым после Романова членом Политбюро и рассматривался как возможный преемник Брежнева. На похоронах Кулакова Брежнев, Косыгин и Суслов отсутствовали — зато выступил Горбачёв, сменивший Кулакова на посту заведующего сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС, куда стекались все сводки с полей — в том числе и хлопковых… Наверняка он знал, кто и как ворует, и сколько и чего из этого получается. Но вот кто продвигал Горбачёва после смерти Кулакова — вряд ли Андропов. Скорее всего, окружение Брежнева.

— Выше я рассказывал вам эпизод Насриддиновой. Она мне сама дала такие показания: «Да, я знаю, что ставился вопрос о моем аресте. Но я обратилась к Гале Брежневой, чтобы она свела меня с отцом и чтобы отец вмешался в это дело. Мы с ней поехали на Рублёвку, встретились с Леонидом Ильичом. Он меня выслушал — что проводятся обыски, был арестован председатель Верховного суда Узбекистана — ее друг, которому она, кстати, как и Хасановой, давала указания выступать против Рашидова. Уже был арестован Джумабаев, директор крупнейшего хлопкоочистительного завода, продукция которого (хлопковое волокно, хлопковый линт и волокнистые отходы) шла на производство искусственной кожи и клеенки, используемых «цеховиками». Джумабаев был арестован за взятки, которые он давал за сына, который совершил зверское убийство. Там была ст. 102 — умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, до 15 лет или высшая мера, поскольку были множественные ножевые ранения. Джумабаев показал, кому и сколько давал — первому секретарю, второму секретарю, председателю Верховного суда. Но мне сказали — пока подожди с расследованием. А это «пока» случилось после визита Насриддиновой к Брежневу. И дали команду — Насриддинову не трогать». Вот вам и клан Гали.

Выходит, что под эгидой борьбы за власть открывались и закрывались дела о коррупции, создавались и сталкивались преступные группировки. Из-под асфальта нашей советской действительности, ломая его, росли мощные деструктивные силы капиталистического предпринимательства, которые пробивали этот асфальт — для них нужен был сталинский бетон. Ведь они уничтожали творческую инициативу масс в стране победившего социализма, передавая ее кучке криминальных дельцов, которым нужно было хапнуть «здесь и сейчас» — а потом хоть трава не расти. Так и вышло после вхождения страны в рынок — у «эффективных менеджеров» мозгов хватило лишь на перестройку «трубы» и торговлю сырьем…

Я помню, как примерно в 1983 году Николай Владимирович Губернаторов — до 1982 года помощник Андропова, перешедший затем в Высшую школу КГБ, — подарил мне книгу Лазаря Карелина «Змеелов». Случайность? Но Николай Владимирович был весьма информированным человеком и следователем по профессии. Во всяком случае, роман Карелина был написан еще в 1981 году и, очевидно, являлся своего рода «утечкой», призванной подготовить общественное мнение к назревшим переменам.

Нужно сказать, что уже первые страницы «Змеелова» повергли меня в шок. Я и не предполагал, что живу в обществе, где во всю заправляют воротилы теневого бизнеса, воры в законе, казнокрады и бандиты. Бывший директор крупного гастронома Павел Шорохов, вернувшись из мест заключения, после которого он еще год проработал змееловом в Туркмении, временно поселяется у «крёстного отца» столичной торговой мафии Петра Котова, владельца списков участников системы передвижения неучтённых товаров по Москве. Умирающий от саркомы Котов передаёт Шорохову тетрадь с зашифрованными записями нелегальных товарных сделок в торговой сети столицы.

«Павел наклонился над Петром Григорьевичем… Даже умирал этот человек, не пуская себя в крик, хотя его грызла, пожирала боль. Этот человек был тёмным дельцом, он так распорядился своей жизнью, так её прожил, а не иначе… Он умирал, никакой доброй не оставляя по себе памяти. Он умирал, ничего не находя для себя в утешение…

— Тетрадь… — произнес он невнятно. — Возьми… Ты поймешь…

Зашевелились губы Петра Григорьевича, невнятное дуновение слов коснулось Павла:

— Сына жаль… Жену… Деньги ничего не решают… Обман… — Он устал, смертельно устал, он отпускал себя. Он сказал напоследок, но Павел не сумел понять что. Короткое что-то: “Будь… Бить…”

Это был вовсе не дефицитный товар, не всегда дефицитный, но его было много, всегда много. Вагоны, машины, контейнеры… Серьёзные мужички стоят за этими буквами, оборотни. Волки, прикинувшиеся колобками. Павел начал писать, раздумывая, медленно выводя каждое слово: “В этой тетради прослеживаются воровские операции, прослеживается движение неучтённых товаров. Ключ к расшифровке всех схем — на странице восемнадцатой. Там заглавная буква “М.” получает имя: Митрич. Это — Борис Дмитриевич Миронов, заместитель директора рыбного магазина, знаменитый в Москве. Эту тетрадь передал мне, умирая,