Утром в понедельник я лежала на каталке и смотрела на человека, который собирался удалить большую часть моей левой груди. Мы договорились, что, если в срезе обнаружат рак, он удалит мне обе молочные железы и как можно скорее назначит операцию по реконструкции. Когда меня повезли в операционную, я провалилась в небытие анестезии, без остановки читая молитвы.

Очнувшись, я увидела перед собой невероятные голубые глаза и улыбку.

– Отлично, вы очнулись! – приветствовал меня врач.

Все было как в тумане, но я хотела знать, что они обнаружили. Я попыталась дотронуться до груди, но не смогла пошевелить руками.

– Это скоро пройдет, – успокоил меня хирург и, снова улыбнувшись, добавил: – Но даже не проверяйте – обе на месте.

Когда у меня из глаз полились слезы радости, он коснулся моей руки, наклонился ближе и прошептал, едва не касаясь губами моего уха:

– Не знаю, что вы сделали, но я еще ни разу не видел, чтобы рак ушел! Может, как-нибудь научите такому и меня? – Он поднялся, подмигнул мне и вышел из палаты.

Всю свою жизнь я думала, что быть женщиной – значит иметь матку, вагину, грудь и длинные волосы. Но в 1997 году я узнала, что быть женщиной – значит чувствовать внутри удивительный Свет, который наполняет все миром, радостью и любовью, и знать, что ни одна часть тела больше никогда не будет определять, кто я такая.

– Сиринго-что? – У меня округлились глаза, а сердце пропустило пару ударов, когда нейрохирург поставил мне диагноз.

– Сирингомиелия – очень редкое заболевание. У вас полость, или киста, в спинном мозге. И она растет. Нужна немедленная операция.

Что происходит? Я не болела – просто чувствовала некоторое онемение и покалывание, а иногда меня словно слегка ударяло током. Страшно, но не больно.

– Я не понимаю. О чем вы? – Я не знала, хочется ли мне услышать ответ.

Доктор потрепал меня по плечу и тихо сказал:

– Если эта полость продолжит расти вверх, вам останется жить всего лишь несколько недель.

– Каков прогноз, если я сделаю операцию?

Он сел на стул и повернулся ко мне лицом. В его глазах я увидела беспокойство:

– Я христианин и молюсь перед каждой операцией, но порой у Бога свои планы на моих пациентов. Не буду лгать, эта операция весьма опасна. – Он сделал паузу, чтобы я поняла смысл его слов. – Возможно, вы никогда больше не сможете ходить или умрете. Возможно, вас парализует, а возможно, все пройдет хорошо. Мне придется разрезать спинной мозг и вставить дренажные трубки. Обещаю вам, я сделаю все возможное.

– Но, доктор, мне нельзя умирать. У меня двое маленьких детей. Я им нужна.

– Тогда давайте начнем. Назначить дату?

– А вы… уже проводили такую операцию? – И снова я боялась услышать ответ.

Мне стало еще страшнее, когда он сказал:

– Да, однажды. Все прошло хорошо.

Рассказать обо всем мужу было едва ли не сложнее, чем услышать диагноз от врача.

– Милая, нам нужно получить второе мнение, – сказал муж.

Но этот врач признался, что никогда не начинает операцию, не помолившись. Я хотела попасть к нему!

Через несколько недель меня выписали из больницы. Я носила шейный корсет и подволакивала ногу, но с Божьей помощью – и с ходунками – я ходила!

До того момента я считала себя добродетельной христианкой: ходила в церковь, когда на это было время, любила других прихожан, когда о них вспоминала, и учила детей молиться перед сном, когда нам не слишком хотелось спать. Порой я пропускала молитвы и откладывала их на следующий вечер. Слово «чудо» редко приходило мне в голову.

Слава богу, моя церковь была не такой небрежной, как я сама. Мой пастор, который с трудом мог сидеть, поскольку сам недавно перенес спондилодез, каждый день в течение долгих недель моей госпитализации ложился на заднее сиденье своей машины и просил жену отвезти его ко мне в больницу. После выписки я несколько недель не могла посещать церковь, но, когда вернулась, моя церковная семья подготовила для меня особенное место, чтобы я могла сидеть, не повреждая шеи. У меня теперь недоставало дужек верхних шейных позвонков.

Моей старой жизни настал конец. Я научилась ожидать неожиданное и принимать неприемлемое. Мое состояние заставило меня освоить новые навыки и забыть о старых. Я научилась ценить немногих настоящих друзей, которые не бросили меня в беде. Я узнала, как тяжела в финансовом отношении долгая болезнь для семьи рабочего класса.

Но главное, я узнала, на что способна любовь. Мы с мужем собирались отправиться в путешествие на школьных каникулах. Но он сделал мне сюрприз гораздо раньше. Однажды он приехал ко мне на большом коричневом доме на колесах.

Я в ужасе взглянула на высокие ступеньки, которые вели к входу.

– Ты что, забыл, что я не могу ходить по лестнице? Ты можешь его вернуть? Пожалуй, нужно отложить наши планы или отменить их вовсе.

– Да, я могу его вернуть. Я еще не подписал договор. Но разве ты забыла, что у меня есть руки? Я сам внесу тебя внутрь. – Он показал на свободное место возле окна: – Тут вполне поместится удобное кресло.

И мы оставили этот дом.

Я много лет играла в боулинг и состояла в двух лигах. Когда начался зимний сезон, мне стало лучше, но слабость еще не прошла. Я по-прежнему носила шейный корсет и опиралась на трость. Товарищи по команде пригласили меня прийти на игру и поболеть за них со зрительской скамьи. Но когда я пришла, они сказали:

– Само собой, если ты сочтешь, что готова вернуться, твое место свободно. Мы решили пока не искать тебе замену.

– Вернуться я не смогу. К тому же я лишу вас всех шансов на победу. – Мы два года подряд выигрывали соревнования.

– Мы все равно хотим, чтобы ты с нами играла.

– Может, я и попробую, – ответила я.

Я не могла удержать свой тяжелый шар, поэтому взяла один из детских, надела тапочки для боулинга, замахнулась и бросила шар на дорожку. Он не скатился вбок и в итоге сбил три или четыре кегли. Все присутствующие начали аплодировать. Я вернулась в команду – с тростью, в шейном корсете и все такое. Вскоре мои средние 165 очков превратились в 80, но я играла! Я даже выиграла приз. Моя команда заказала для меня специальный кубок с надписью «Самому смелому игроку». Он до сих пор для меня дороже всех. Мы также выиграли и командный приз – заняли последнее место!